Эти двое смотрятся со стороны практически поэтично. Он восхищён ей, она восхищена музыкой.
Она счастлива, в груди Рейва неистово печёт её невероятное умиротворение. Он даже наслаждается её музыкой, будто сам настраивал приёмник.
Вид влюблённого Хардина вызывает противоречивые чувства и пугает то, что есть там что-то от банального облегчения. Он рад, что Энг, возможно, спасёт Масон, не позволит наломать дров, может, даже избавит от чар Фаима.
Но Рейв бы отдал очень-очень многое, чтобы, ни о чём не думая, вот так же сидеть сейчас рядом с Брайт Масон и пить вино.
Эта мечта настолько желанна, что разъедает вены, кожу жжёт.
Выбросить Хардина и занять его место.
Да с чего бы? Ну что принципиально изменилось? Она — просто дикая необычная картинка, которой не место в его жизни. Блаж. Это интерес, возникший из-за чар, её дерзости, сопротивления и одного сорванного на самом интересном месте секса. Масон теперь просто связана в его голове с мыслью о недотрахе, какая досада. Пройдёт!
Трек сменяется, а Масон хватается за сердце.
— Громче! Гром-че! — вопит она, вскакивает на ноги. — Это моя любимая песня!
— Ты говорила так про каждую, — хохочет Энграм.
Теперь он что-то знает о Масон. А если Рейв что-то узнает, его будет уже не спасти. Ему чертовски интересно, но это что-то запрещённое, не для его ушей и глаз. Масон должна оставаться для него пустой болотной книгой.
Исполнитель скрипит*, как несмазанная телега, ритм затяжной, тягучий, текст не знаком, язык чужой, но Брайт Масон знает слова, танцует и пинает кучи золы, горелые полки. Она вся грязная и, когда вытирает испарину со лба, пачкает лицо сильнее.
— У-у-у, — тянет она, вторя певцу.
А два зеленоглазых истинных смотрят на неё, закрывшую глаза.
Платок, что утром был намотан на голову Масон теперь украшает высокий хвост. Очки висят на самом кончике носа. На Брайт футболка с принтом, совершенно непристойно для академии. Неслыханно! Футболка заправлена в бордовую юбку и всё равно это смотрится вопиюще. Поверх юбки на талии завязана клетчатая красная рубашка. Масон саботирует дресс-код так, что впору её исключить. Жаль, нельзя.
А ещё нельзя плясать под запрещённую в приличном обществе альтернативу, сжимая в руке горлышко бутылки с чёрным вином.
— Что здесь происходит? — усталая злость.
— Мне пора, — обречённая печаль.
Рейв и Энграм говорят одновременно.
Песня заканчивается. Новая чуть бодрее*, но Масон больше не танцует. Она смотрит на Рейва широко распахнутыми глазами поверх очков, и её счастье в его груди стремительно стухает, вместо него привычная мешанина, из которой невозможно вычленить хоть что-то определённое.