— Я их промывал. Мамочка… — горячий шепот обжигает мою щеку так внезапно, что я дергаюсь.
Миша проходит мимо меня, неделикатно задев своим плечом моё. Знаю, сделал он это неспециально. Его шатает из стороны в сторону. Догоняю Чернова спустя несколько его неуверенных шагов и протискиваюсь под его рукой, заставляя опереться на меня.
— Я вызову скорую, если ты отключишься, так и знай. И Анне позвоню, — угрожаю этому ослу, поднимая глаза к его лицу.
Он, опустив подбородок, останавливается, замирая, шаря взглядом по моему лицу в ответ. Я жду какое-то едкое замечание в духе Миши Чернова. Сарказм и цинизм. Только ничего подобного не происходит. Он медленно кивает и кривит разбитые губы, а я лишь поджимаю свои, аккуратно касаясь его ребер пальцами.
— Холодная, ппц… — шипит Чернов, дергаясь.
— Ну прости, это не я двадцать минут варилась в кипятке!
Его кожа под моей ладонью покрывается мурашками. И сейчас я очень рада, что он не решил обмотать бедра полотенцем, оставаясь полуголым, а надел свои домашние спортивные штаны. Есть шанс, что они не упадут неловко к нашим ногам.
— Ты чудо, Катенька… — вдруг тихо говорит Миша, когда я аккуратно помогаю ему сесть на разобранную кровать.
— Боже… тебе повредили мозг!
Мы вместе тихо смеёмся.
Чернов кладет руку мне на талию и притягивает к себе, шире разводя колени. Принимаю безмолвное приглашение и встаю между ними. Миша, упираясь своим лбом мне в грудь, глубоко дышит. Теперь ему отлично слышно, как ритм моего сердца предательски сбивается.
Мы стоим так некоторое время, пока он первым не решает прервать молчание, поднимая вверх голову:
— Останешься со мной?
— Да куда я уйду, — отвечаю себе под нос, отводя с израненного лица Чернова несколько мокрых прядей.
Он ловит мою руку и прижимает к губам тыльной стороной ладони. Меня прошибает током. Словно к коже прикоснулись не теплые припухшие губы Миши, а оголенные электрические провода, разгоняя по венам кровь своим разрядом. Сердце набирает обороты, начиная биться быстрее.
— Я — красавчик?
— Ага, просто мечта, — хрипло смеюсь, опускаю взгляд на ключицы Чернова.
Не могу удержаться и провожу кончиками пальцев по его тату, на которой блестят редкие капли воды, очерчиваю контур крыльев, в центре которых зажаты песочные часы… Миша дёргается и немного отстраняется.
Смотрю на него, вопросительно выгнув брови и состроив страдальческое лицо.
— Больно?
— Да… нет. Просто… я уже готов потерпеть твои врачебные замашки, и дай мне что-нибудь от головы.
Нехотя выбираюсь из объятий Чернова и иду обратно в ванную.
Спустя пару минут отборной ругани из уст Миши и несколько моих седых волос, мы заканчиваем не совсем приятную процедуру промывки ран. Я в шутку делаю несколько мазков зеленкой у него на щеках, но быстро прекращаю дурачиться.