Все вдруг стало таким неважным, по сравнению с крохой в моем животе. Это ощущение какой-то большой тайны, сокровенной и очень-очень важной, когда ты шагаешь среди людей, а он внезапно пинается в твоем животе. А ты останавливаешься, как вкопанная, кладешь ладонь осторожно на него и, закрыв глаза, прислушиваешься к ощущениям, невольно улыбаясь. Эта огромная, безграничная, всепоглощающая любовь к маленькому человечку, которого еще даже нет на свете… ее не описать словами.
И огромная боль, что твою любовь растопчут, что отнимут единственный смысл жизни, потому что, если быть честным, уже не нужны никакие деньги и дипломы, если моего сына не будет рядом. УЗИ показало, что будет мальчик. Бабушке, я, конечно же, не сказала…
Роды были мучительными, мне казалось, что абсолютно все силы буквально высосали из меня, настолько, что я не могу и пальцем пошевелить. Ровно до момента, пока не послышался крик ребенка.
На губах сама собой появляется улыбка, но одновременно с ней слезы катятся по щекам. И вместе с чувством любви, которое затапливает с головой, и нечеловеческого счастья, чувствуется прилив сил.
- Пожалуйста… дайте мне его, - умоляю, протягивая руки.
Мне кажется, что мое сердце разорвется сейчас, так много всего его переполняет. Еще ни к кому и никогда я не испытывала настолько больших чувств, как к моему сыночку, к этой крохе на своих руках. Я плачу, целую его, такого маленького, осторожно прижимая к себе, и ничего больше не важно, ничего нет дороже моего малыша.
Это был первый и последний раз, когда я видела своего сына. Больше мне не приносили его в палату, даже на кормление. Сидеть на постели в окружении таких же, как я, девушек, которые кормят грудью и разговаривают со своими детьми – это как тебе всаживают под сердце нож, а потом раз за разом проворачивают его под ребрами. И тебе приходится сцеплять зубы, отворачиваться, делать вид, что ты не слышишь, лишь бы не завыть. Потому что невыносимо.
На мои вопросы никто не отвечает из персонала и, едва я становлюсь способной хоть немного передвигаться, немедленно направляюсь, придерживаясь за стены, к посту, за которым сидит медсестра.
- Где мой сын? Мне не приносят его уже второй день. Что с ним? – пытаюсь, чтобы мой голос звучал твердо и с вызовом, но в конце он все равно срывается.
Девушка поднимает на меня голову, окидывает взглядом, и качает головой:
- Вам нужно поговорить со своим врачом, возможно, ваш ребенок под особым присмотром. Его не могут просто так не приносить. Фамилия?
- Моя? – уточняю растерянно.
- Да, мамочка, ваша, ваша, - терпеливо улыбается она.