– Я прав.
И тут парень взбрыкнул ногой так, что я отлетел назад, а сам мгновенно снял туфлю. Ну и силищи в этом мелком теле!
– Я просто примерил, чтобы убедиться, – пояснил я.
Мишаня сидел на диване на коленях, зажав туфлю в руках как снаряд.
– В чем?
– Моя истинная – кто-то из твоей семьи, да?
Из Мишани мигом будто весь воздух выпустили: он обмяк, завалился на подушку и посмотрел вперед широко открытыми глазами.
– Испугал, – прошептал он еле слышно.
– Почему?
Мишаня долго смотрел мне в глаза, прежде чем ответить:
– А вдруг ты слишком пропитался европейской свободой?
Я не сразу понял, что он имел в виду, а когда дошло, закатил глаза к потолку:
– Не переживай, я не по этой части.
И тут же предательски вспомнил момент, когда почувствовал возбуждение, закрывая выход Мишане из машины. Какую дрожь ощутил, когда парень шептал на ухо и задел мою мочку.
Парень вдруг нахохлился в своем костюме на три размера больше и с упреком сказал:
– Кончай это, а то помогать не буду. Я одиночка. Говорил уже.
И на туфлю посмотрел как на врага народа.
– Хорошо-хорошо, – успокаивающе произнес я. – Не буду. Ты выспался?
Я протянул руку, забрал туфлю и, кажется, едва уловил знакомый аромат. Но он был настолько приглушен, что я не мог сказать точно, а при Мишане зверствовать с туфлей, которую он только что носил, значило укрепить его мнение в европейской свободе нравов.
Я быстренько упаковал туфлю в полиэтиленовый пакет. А ведь я ни разу не чувствовал запаха самого Мишани. Ни разу с момента нашей первой встречи. Не скрывает ли он его специально, потому что на нем остается след моей истинной? На том Ване-то был.
Темнят медведи. Точно скрывают от меня пару, но почему? Пока не идут на открытую конфронтацию, что-то вынюхивают.
Я повернулся к гостиной зоне из кухни и заметил внимательный взгляд на мой по-шведски аскетичный мебельный гарнитур.
– Нравится?
– Непривычно. Все белое вокруг, и только столешница деревянная. – Мишаня огляделся. Его взгляд зацепился за окно. – И занавесок нет. А какой этаж?
– Второй.
– Видно же все.
– Это их проблемы, если они хотят заглянуть в мою жизнь. У меня на родине вообще не приемлют этих тряпок на окнах. А твоей сестре нравятся?
– Да ей на них до фона… – Мишаня захлопнул рот, а я отвернулся к кухне, чтобы скрыть довольную улыбку.
– Есть хочешь? Я неплохо готовлю.