— Но ты не должен…
— Верно, но я хочу этого. Ради тебя. Ради себя. Ради нас. При такой жизни ты всегда будешь в опасности.
— И что ты предлагаешь? Уехать?
— А что тебя здесь держит?
Воздух застревает в легких. Я не сразу нахожусь с ответом, потому что знаю — ничего меня не держит. Я всё потеряла, хотя, по сути, я ничего и не имела.
— Столько воспоминаний в этом городе. Та же Джина. Она — моя единственная подруга, — неловко кашляю, заметив его пристальный взгляд.
Под таким надзором и кусок в горло не лезет. Хочется под землю зарыться и спрятаться — больно уж ощутимые касания глазами. Словно одновременно и прибить, и соблазнить пытается.
— И много радости тебе эти воспоминания доставляют? — хмурится и сцепляет пальцы на моих запястьях. — Тебе нужно попрощаться с Джиной и со всем, что тебя тяготит. Я уверен, смена обстановки нам обоим пойдет на пользу.
Я просто киваю. Делаю так, как он хочет, потому что не вижу смысла в сопротивлении. Своим упрямством я могу нам обоим навредить.
— Осталось поймать Брайса?
— Да. Щенок скрывается, но ему недолго осталось. День, два, и мы его прижмём.
Цепляюсь за последнее слово. Рон не конкретизирует и не объясняется. Вопрос лишь в том, что он планирует. Убить или отдать полиции…
— Можно я завтра к Джине поеду?
— Ты спрашиваешь у меня разрешения? С каких это пор? — вздергивает бровь и скользит по мне изучающим взглядом.
Скрывать нечего. Все карты давно уже раскрыты.
— Ты хочешь как лучше, поэтому я не стану в тебе сомневаться, — запинаюсь и немного погодя добавляю. — Я верю тебе. Если честно, сейчас я держусь на плаву только благодаря тебе.
— Иди сюда.
Подтягивает меня к себе, обхватывает за плечи и нежно целует в макушку, гоняя по коже теплую, приятную дрожь. Едва касается щеки и низким голосом хрипло бросает.
— Ты ведь не боишься меня?
В воздухе скрипит протяжное многоточие. Я перебираю в голове десятки причин, чтобы его оттолкнуть, но изо всех сил хватаюсь за единственную причину, которая не даёт мне покоя.
Любовь.
Да, может, она изрядно потрепана и наполовину стерта. Забрызгана кровью и унижена. Дотла сожжена.
Но я чувствую — она всё еще в сердце. Вибрирует и протяжно стонет. Просит о прощении, наплевав на громкие крики разума. Играет другой тональностью. Впитывает сотни оттенков — от жажды до тоски.
И тихо умоляет — забудь. Вы оба сломаны, как механические куклы. Другие люди вас не вылечат. Боль не заглушат и даже раны не заштопают. Не поймут. Подходящими деталями не обеспечат.
Только вы в силах устранить поломку и правильно нанести бинты. Даже на те места, которые совсем не видно, но кровоточат они особенно сильно.