Пока я позвонила в ритуальные услуги и уладила вопрос с приведением в порядок разгромленного участка, доблестных стражей порядка уже ветром сдуло. Центральная улица Крестовского кладбища пуста и безмятежна. Только Антонина Петровна, удобно расположившись на лавочке, все еще переругивается с несчастным дядей Семой.
– Когда ж ты пить бросишь, а? – увещевает женщина. – Ты посмотри на себя, ты ж весь черный уже от водки этой поганой.
– Так жизнь у меня какая, баб Тонь? – разводит руками сторож. – Кто ж не запьет с такой жизнью-то?
– Ой, ой, знаю я вас алкашей, – машет рукой Антонина Петровна. – Вечно страдаете. А другие люди, по-твоему, не страдают? А? Бесстыдная твоя морда!
Игорь неожиданно отпускает меня и усаживается между представителями двух непримиримых идеологий.
– Так другие страдают без души, – выдает он. – А кто душевный человек, тому водка нужна.
– Вот! – радуется дядя Сема, обретя неожиданную поддержку в лице Гордеева. – Душа у меня, баб Тонь, а ты…
– Во-о-от, – вторит ему сыщик, и я совершенно не понимаю, к чему этот диалог.
– Игорь, пойдем, – зову я, но он отмахивается от меня, как от назойливой мухи.
– Да подожди ты, Лер. Дай с хорошим человеком поговорить.
Я закатываю глаза и отхожу в тень раскинувшей свои ветви рябины.
– Эх, так мало сейчас хороших людей, правда, Сема?
– Не то слово, дружище! – дядя Сема вытирает скупую мужскую слезу. – А у тебя на бутылку не будет? Я так, здоровье подправить.
– Лер, дай хорошему человеку на бутылку, – кивает мне Игорь.
– Хороший человек чуть не подох пару часов назад, – напоминаю я.
– Ну тебе жалко, что ли? – супится Гордеев.
Я психую и, порывшись в сумке, протягиваю сыщику завалявшуюся банкноту.
– Вот спасибо, Лерочка! – сияет страдалец, глядя на купюру в руке Игоря, как на сокровище.
– Тьфу, алкаш проклятый! – выражает свою точку зрения Антонина Петровна.
– Вот видишь, – Игорь хлопает дядю Сему по плечу. – Хорошая она у меня все-таки. Понимающая.
Мужик кивает, не сводя взгляда с денег.
– А много тут понимающих ходит? – вопрошает Гордеев. – Не-е-ет. Она одна у меня такая.
– Что?.. – не успеваю спросить я, как дядя Сема выдает:
– Еще один есть тут. Тоже хороший, понимающий.
– Понимающий? – сомневается сыщик.
– Я тут болел на днях, консервами отравился, – делится наш герой. – А он мне лекарство принес. И потом еще приходил.
– Тоже с лекарством? – я уже понимаю, к чему клонит Игорь.
– Да, – с готовностью кивает дядя Сема. – Говорю ж, понимающий.
Антонина Петровна бурчит себе под нос что-то по поводу отравлений консервами, но я ее не слушаю.