Третья уже тоже тяжело дышала. Надо признать, между ними была особая химия.
Он чуть надавил ей на спину, заставляя больше склониться над гладью воды. Девушка уперлась руками в металлический ржавый край и застонала, когда он, быстро расстегнув ширинку, вошел в нее. Он сделал несколько жестких движений, от которых ее тело впечаталось в вагонетку, обдирающую нежную кожу на выступающих тазовых косточках. Его рука накрывала ее горло, и он чувствовал каждые ее восхитительный стон. Но ему было так мало этого. Отзывчивое тело третьей было уже на пике, когда он больше не смог терпеть.
Он надавил на ее затылок, все так же придерживая ее за шею и погружая в воду ее голову. Оргазм был сильнее страха – она еще секунду сокращалась вокруг него, а потом только начала вырываться. И только тогда он почувствовал это ни с чем не сравнимое ощущение. Власть. Власть над такой хрупкой жизнью. Над ее жизнью. Вместо стонов крик под водой, вырывающийся с потоком пузырей, вместо оргазма – сжатые в панике мышцы. Это сведет с ума и праведника, подумал он.
Девушка билась, как могла, но силы были совершенно неравными. Он вколачивался в нее с рыком, с неконтролируемым восторгом. Ему не хотелось, чтобы она умерла сразу, поэтому пару раз он выдергивал ее, прижимал к себе, позволяя воде выплеснуться из легких с кашлем, а воздуху войти на свое законное место.
– Посмотри, как ты прекрасна, – повторял он, глядя на мокрое от слез и воды лицо. – Посмотри, все так, как ты хочешь.
Он вновь пропустил момент, когда она перестала сопротивляться. Слишком увлекся. Слишком был поглощен собой. Когда он закончил, и вытащил третью из воды, ее тело показалось ему невероятным. Мягкое и податливое оно будто бы само стало водой, выскользнуло из его рук и стекло по лестнице на землю.
Он не знал, сколько времени он смотрел на это совершенство. Но потом вдруг почувствовал то, чего он не чувствовал с остальными. Он так и знал, что с ней все будет по-особенному. Огонь внутри него стал вновь разгораться, но теперь он хотел сделать это там, где и всегда. С трудом заправив в штаны вновь возбудившийся член, он подхватил ее на руки и понес на тот диван, который так ему нравился.
Макс сидит напротив меня в каком-то темном полупустом кафе и лениво помешивает кофе в чашке. Я не помню, как мы сюда пришли, не помню, говорил ли что-то он по дороге сюда, отвечала ли я ему… Я будто бы опять, как и много лет назад, утонула в сумасшедшем тумане, сквозь который видно только эти глаза.
Теперь вокруг них образовались морщинки. Не глубокие, которые бы старили красивое лицо, а едва заметные, еще более подчеркивающие глубину серых холодных омутов. Несмотря на то, что в плечах он раздался, лицо его, наоборот, заострилось. Скулы чертят прямые линии до впадин на щеках, которые теряются в темной, короткой бороде. Странно видеть его с бородой, но что бы он не решил в себе поменять, я все равно его узнала бы. Наверняка узнала бы даже с закрытыми глазами. Потому что я чувствую его как-то по- другому. Каким-то даже не шестым чувством, тем, у которого нет порядкового номера.