Он не за мной пришел. За моим бывшим мужем.
Мне просто не повезло.
Злой… Изуродованный. Взбешенный тем, что мой муж с ним сделал. А вместо него нашел меня — одну в большом доме, беззащитную.
В холодном гараже, куда он меня забрал, темно. Запястья горят от наручников. Я не сумела освободиться, только руки себе содрала. Теперь я догадалась, почему в доме меня оставили одну. Потому что я овца на заклание. Жертвенное животное, которое швыряют хищнику, чтобы он утолил жажду крови.
Перед дверью раздаются тяжелые шаги. Когда она открывается, я поднимаю заплаканное лицо и сердце сводит от страха. Он приковал меня к стойке, я сижу рядом с ней. Мне некуда деться.
— Привет, Ника, — сильно, с сексуальным придыханием, говорит он.
Меня бросает в дрожь. Мне так страшно, что хочется кричать. Плохая идея, он оборвет мой крик ударом. Схватив за горло, он вздергивает меня на ноги. У него необычный парфюм. «Грязный», горький, с запахом сырой древесины и чего-то терпкого. Я задыхаюсь от этого запаха и боли в горле.
Беспредельщик — могучий мужчина. У него бычья шея, мощные плечи, а рука крепкая, как сталь. Час назад он забил человека насмерть. Плетеный браслет из красных нитей растрепался и разлохмаченный край щекочет шею. Мне так страшно, что я воспринимаю реальность урывками.
— Где этот ублюдок?
— Не знаю… — еле шепчу я.
Я была готова к вопросу. Я его ждала. Я не знаю ответов и боюсь, что Беспредельщик заставит меня отвечать. Он будет жесток, потому что у него нет причин быть мягким.
— Ага, — говорит он, из-за пояса сзади выдергивает пистолет и упирает мне в лоб. Я плачу, тело обмякает. Холодным дулом он ведет по носу вниз, проводит по влажным губам, словно предлагает попробовать. От оружия мерзко несет металлом, холодным вкусом страха и пота, гарью и оружейной смазкой.
— Где девочка?
— Что? Моя дочка? — я так пугаюсь, что снова могу говорить. — Почему ты спрашиваешь про дочку? Она ни при чем… Беспредельщик, прошу… Тебе нужен мой муж, не она!
Прозвище его злит. Он сжимает пальцы и я хриплю, пока он зло дышит мне в рот. На лице багровые шрамы от ожогов. Я не хочу на них смотреть и закрываю глаза.
— Как ты меня назвала? — дуло давит сильнее.
— Прости, — шепчу я, а по щекам быстро ползут слезы. — Прости меня… Прости. Только не убивай. Я тебя умоляю, не убивай нас!
Он смотрит на мои губы. Проводит большим пальцем, сминая их: то ли заставляет замолчать, то ли наслаждается их сочностью. Я знаю, он убьет меня, как остальных. Потому что так принято по их законам.
— Отец сказал, если я не достану твоего мужа, привезти семью. Тебя и дочь.
