В камере от лавочки пахнет отвратительно, и я боюсь присесть. Или это ещё не камера? Обезьянник, кажется. Он отгорожен только стальной решёткой. Расфокусированным взглядом слежу за мужчинами.
Я здесь, а они там совершенно спокойно пьют чай, шутят, кидают друг другу мандарины, и один даже развешивает новогодний календарь на стене на следующий год. Праздник у них… На меня никто не обращает внимания.
Сердце колотится, в животе тугой ком.
Что со мной будет? Заступить некому. Даже искать сразу никто не станет.
Один из них бросает на меня, взгляд.
— Куда девку-то эту девать?
Не дыша прислушиваюсь к разговору.
— Заявление есть? Есть. Значит, в СИЗО.
— Умный что ли сильно, Петренко? В СИЗО дорогу завалило лавиной. Не проехать, не пройти. Снегопад пятый день. Там аварийка с обеда гребёт. Работы не на один день.
— Питбуль от Лобова по её душу приехать должен. Показания взять. Вот пусть и решает, что с ней делать. Мы долго держать не можем. Не голодом же её морить? Там сейчас битком камера набьется «обильно празднующими».
— Я б вообще ей премию дал, — понижает голос один из них.
— Да уж… Полкан Тихонов, хоть и зверь был, но хотя бы честный. А Лобов тварь ещё та. Подставит, глазом не моргнёт.
— Питбуль то её по-любому засадит, ему только след дай! Любого раскатает. А эту овечку… Пф!
— Вы особо-то не базарьте, — одергивает их пожилой. — Особенно при Питбуле. Лобова ж человек. Да и вообще, давайте, в патруль. Нечего прохлаждаться.
На каблуках стоять уже болят ноги. Вырядилась, дурочка. Думала, после работы в кино схожу. Там сказка новогодняя… А Лобов этот… Сволочь!
Закутавшись в шубку, по стене сползаю вниз, садясь на корточки. Колготки на одной коленке порваны. Вниз и вверх идут крупные стрелки.
Питбуль…
Человек Лобова.
Из глаз капают опять слезы. Тушь щиплет глаза. Закрываю их. Спать хочется. Но ещё больше хочется домой!
За что?! Несправедливо это. Я же защищалась. Никто мою версию слышать не хочет. Злые, равнодушные…
— Вечер добрый, — слышу мужской голос.
От него моё сердечко подскакивает и переворачивается.
— Здорово, Касьянов. Вот держи…
— "Воткнула в ногу полковнику полиции вилку"? Нашему полкану, что ли? — спрашивает этот голос.
— Ему, — хмыкает пожилой.
— Отчаянная!
— На словах сказал, с трассы девка. Но афишировать запретил. Женат же… По официальной версии — нанял её как помощницу по хозяйству для жены.
— Так и было! — не выдерживая вздыхаю я.
— Не пищи там! — недовольно одергивает меня пожилой.
Тоже мне — стражи правопорядка! Бандиты в погонах…
Шепчутся там что-то.
Выглядываю, держась за решётку руками. Тот самый спиной стоит. Плечи широкие. Ноги агрессивно расставлены, словно в стойке стоит и сейчас двинет кому-нибудь.