В читальном зале по вечерам собирались кроме подружек Ольги ещё и друзья подружек, курсанты ДВИМУ и её брат Андрей со своими друзьями. Вечная проблема того времени — где собраться «посидеть» молодёжи, решалась отлично — в самом культурном месте, в запасниках читального зала. Мы весело, как и раньше, проводили время за лёгкой выпивкой, за умными разговорами и без пошлости. Девушки были весьма приличные, филологини третьего курса и мне с ними было очень интересно.
С «будущей женой» же отношения не складывались. Ни на новогоднем вечере, ни при дальнейших встречах, она на меня внимания, как на объект взаимоотношений, не обращала. От слова «совсем». Не проскакивало меж нами искры. Я страдал и мучился.
После первого курса мы поехали на производственную практику на остров Шикотан, но и там впечатления на неё я не произвёл. И танцевал я не так, и смены из-за неё не прогуливал. Да и жил я в другом «кубрике», не с бойкими и чудаковатыми: Курьяновым, Нестеровым и Баскаковым, а с другими ребятами, более спокойными и не стремящимися самовыразиться: Черторинским, Ильиным и Чихачёвым, автоматически выпадая из рядов студенческих «активистов».
Второй курс пролетел незаметно. Надо было много вспоминать, и я полностью погрузился в учёбу. Продолжая тренироваться у Городецкого, я выступал за ДИНАМО по молодёжи. Карате в нашей школе не прижилось. Продолжая вести САМБО для «Школы разведчиков», я смелее давал ударную технику, так как это вдруг разрешили, и секции карате выросли как грибы.
К нам в секцию приходил Владимир Жлобинский — мой первый тренер по карате Сётокан, но, то что я давал детям, ему не понравилось. Я ведь не ставил им жёсткие каратековские удары. Он попытался предложить школе свои услуги, но директор отказалась.
Помня о том, что в 1981 году заниматься в секциях карате запретят, как уголовное преступление, я продолжал давать детям и молодёжи защитные техники и бокс.
* * *
Третий курс я заканчивал ровно, уже сдав все зачёты, причём половину автоматом, чего в той жизни практически не случалось. Просто в этой я уже десятого июня должен был находиться в горном лагере «Динамо», а все остальные студенты уезжали снова на производственную практику на Шикотан.
Надо сказать, что за прошедшие три года по моей пригодности к службе в «погранвойсках» определились. Два года с перерывами я проходил собеседования, писал автобиографии, отвечал на вопросы, беседовал с психологами, сдавал зачёты по физподготовке, снова отвечал на вопросы. Какие-то тесты я помнил, какие-то забыл, но я знал точно, что если я буду вспоминать, как надо правильно ответить, я засыплюсь.