"Эх, сейчас бы супчику куриного, да с потрошками" – подумал Нкомо.
Во дворе центральной усадьбы царило небывалое оживление. Нкомо лихо притормозил у самого крыльца и, печатая шаг, проследовал в апартаменты Старшего Вождя, который возлежал в огромной золоченой ванне, заполненной молоком диких ослиц. Он потягивал «Хеннеси» и разговаривал по радиотелефону со своим сыном, которого опять исключили из Оксфорда. Пока слуги устанавливали и заполняли вторую ванну для Нкомо, шаман подсчитывал в уме возможную стоимость телефонного разговора. Нкомо ненавидел эти купания, но свято чтил местные ритуалы и поддерживал свое реноме второго человека в иерархии Заколдованной Долины.
– Ну что, поймали? – спросил шаман, когда Старший Вождь закончил разговор.
– Поймали.
– Уже съели?
– Увы, трапезы не будет. Это люди Мамеда. И все бумаги у них в порядке.
– Что им здесь надо?
– Хотят побывать в ритуальной пещере.
– Надеюсь, вы не дали своего согласия?
– Я в раздумьях. Как бы они там чего не осквернили…
– Да, все-таки святыня.
Подали пиво и маринованных земляных червей.
– А денег много предлагают? – спросил Нкомо, смакуя деликатес.
– Килограмм золотого песка, ящик «Карданахи» и протекцию моему дебилу в Кембридже.
– Ну и пусть идут в пещеру. Проведем ночью, чтоб никто не видел.
Когда полная луна высветила отроги скалистых гор, Дик, Драган, старик Хэнк, Сирил и лорд Ковердейл, сопровождаемые Нкомо и слепым жрецом ритуальной пещеры, ступили на осклизлую лестницу, которая вела в зловонные подземелья, окутанные тайнами тысячелетий.
26. На грани всеобщего безумия
В Овальном кабинете Белого дома в Вашингтоне (округ Колумбия, США) всю эту тревожную майскую ночь горел свет. Испортился выключатель, а морским пехотинцам, охранявшим вход в святая святых американской демократии, так и не удалось вывинтить ни одной лампочки. В "Дженерал Электрикс" их, как обычно, послали куда подальше, пообещав, впрочем, прислать монтеров к обеду.
– Вам, значит, наплевать, что деньги налогоплательщиков летят на ветер? – кричал в трубку госсекретарь, специально прибывший в резиденцию по этому поводу.
– Наплевать, – было ответом на том конце провода, после чего послышался долгий зевок и короткие гудки.
Несмотря на ночную беготню и треволнения, президент спал отлично. Едва солнце позолотило верхушку Капитолия и первые крики начальника караула разорвали предрассветную тишину, он вышел на балкон в одной пижаме и потянулся, вздохнув полной грудью. Легкий бриз дул со стороны Потомака, донося запах свежескошенного в Айдахо сена, к которому примешивался аромат пиццы из ближайшего китайского ресторана и пельменей из «Макдоналдса». Президент умильно окинул взором окрестности и замурлыкал себе под нос слова американского гимна: "Широка страна моя родная, много в ней лесов, полей и рек, я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек". После пробежки, принимая душ, он понял, что этот день станет решающим днем в его борьбе с международным терроризмом.