– Вы помирились? – продолжала допытываться Алена.
Я кивнула. Правда, в собственном голосе мне послышалась неуверенность.
– Кажется.
– Вот видишь! – Алёна подсела ко мне за стол, улыбнулась мне. – А ты переживала. А что он про жену говорит?
– Говорит, что разведётся, как только сможет.
– Когда? – тут же переспросила Алёна.
У меня вырвался недовольный вздох. Я на подружку глянула и с нажимом проговорила:
– Не знаю. Как сможет.
Слепова сурово поджала губы.
– Понятно, – проговорила она и тут же добавила: – что ничего не понятно.
Чтобы немного остудить пыл подруги, я сказала:
– Я решила взять паузу.
– Какую паузу?
– Дать Паше возможность самому что-то сделать. И посмотреть, сделает ли.
Алёнка сдвинула брови, задумавшись. В конце концов проговорила:
– Не скажу, что мысль умная, но…
Я вскинула руку, останавливая её размышления жестом.
– Я считаю, что я права.
– Что ж… – Алёна придвинулась к столу, пристроила на нем свой локоток, а ладонью подперла подбородок. На меня посмотрела и предложила: – По пирожному?
Я встретила её взгляд, секунду колебалась, после чего, понизив голос, проговорила:
– Лучше кофе. С коньяком.
– Продано, – тут же отозвалась подружка.
В этот день кофе с коньяком мы пили дважды, и, между прочим, это в дальнейшем сыграло свою успокоительную роль. По крайней мере, я так думаю. Вечер предстоял очень нервный, но до того момента, как я подошла к двери своей квартиры, я об этом ещё не знала. А домой я вернулась довольно поздно. После работы заехала на маникюр, зашла в торговый центр неподалеку от салона красоты, прогулялась между сверкающих витрин. Не для того, чтобы что-то купить, желания на покупки и примерки у меня совсем не было. Но я отчего-то медлила с возвращением домой. Ходила по торговому центру, разглядывала манекенов в витринах, смотрела на людей, и старательно гнала от себя мысли о Павле. О нём самом и о его проблемах. Не потому, что не хотела думать о нём, или иметь к его делам какое-то отношение, я поняла, что мне необходимо отстраниться от бесконечных раздумий и гаданий на его счет. На его счет, на счет моих чувств к нему, каких-то перспектив наших с ним отношений, тревог из-за его рассказов о проблемах, связанных с его прошлой жизнью. Чем больше я обо всём этом думала, тем яснее понимала, что увязаю в его жизни. Если несколько недель назад я смотрела в его глаза и понимала, что тону в них, то сейчас я тонула в его жизни. И меня это пугало. Ведь далеко не факт, что он в свою жизнь меня захочет пустить. По-настоящему.
Выпив кофе в кафе торгового центра, я ещё немного погуляла, в какой-то момент остановилась у витрины магазина детских игрушек. За стеклом было много интересного, но я почему-то смотрела на плюшевого кролика. Даже не дотрагиваясь до него, было понятно, что он невероятно мягкий и приятный наощупь. По-настоящему уютный, которого хочется прижать к себе и тискать, тискать. Белый пушистый живот, длинные серые уши, умильная мордаха. А ещё смешная жилетка из желтого атласа и лиловая бабочка на шее.