Школа боевых фрейлин (Русакова) - страница 52

 - Деграска Ра не может пить сок древа, - сказал Берн, и я сжалась.

 - Умеет связаться с древом, но не может пить сок? – брови королевы удивлённо приподнялись. – Есть что-то ещё, чего я не знаю?

На мгновение Берн замялся.

 - Я связан словом чести, ваше величество, - виновато сказал он.

 - Кому же вы дали это слово?

 - Его высочеству Юку тера ли Райо, - признался Берн, явно маясь.

Брови королевы поднялись ещё выше, а после нахмурились.

 - Я снимаю с вас слово по праву первой крови. Говорите, что произошло.

 - Деграска Ра пролетела тоннель.

 Кажется, королева потеряла дар речи. Она молча перевела взгляд на меня, разглядывая мою поникшую фигуру с каким-то новым выражением, потом снова посмотрела на Берна и холодно спросила:

 - И когда вы собирались поставить меня в известность, что среди моих фрейлин появилась такая девушка?

 - Сразу после обследования, - твёрдо ответил тера. Несмотря на то, что королева гневалась, он держался удивительно достойно.

Королева встала и отошла к окну, отвернувшись от нас. Когда она повернулась, лицо её снова было бесстрастным.

 - Что ж, - сказала она, и приподняла мою опущенную голову за подбородок, заставив посмотреть себе в глаза. – Я прощаю вас, деграска, за все совершённые кражи. Вернувшись в себе, вы вспомните каждую из них, запишете, кто пострадал от ваших действий и отдадите записи тера Берну. Вы же, тера, сегодня же выясните, сколько стоил украденный товар и возместите убытки пострадавшим торговцам. Мои деграски должны быть чисты!

 - Благодарю вас, - прошептала я, низко склоняясь перед королевой.

 - Встаньте, - приказала она. – Я должна видеть ваши глаза, - и, когда я выпрямилась, сказала. – Вы слишком необычная девушка, деграска Ра. Я не могу допустить, чтобы вы, сами того не ведая, причинили мне вред. Ваша дальнейшая судьба будет зависеть от вашего решения. Готовы ли вы прямо сейчас принести мне клятву верности?

И я ответила:

 - Да.

 

Глава 21

Это была странная клятва. Ни «свидетелей числом не менее десяти», ни торжественной непреложности давно отработанного ритуала, ни волнения, свойственного всем, кто когда-либо стоял в центре круга истины.

Впрочем, волнение всё-таки было, хотя и иного рода, как был и круг, нарисованный мелом и укреплённый артефактом истины. И Берн – единственный свидетель, стоящий так, чтобы быть ближе ко мне, чем к королеве и остановить, если под влиянием заклинания правды моя сущность начнёт меняться.

Но всё прошло так, как и должно было быть. Я, не споткнувшись, повторила слова клятвы. У меня и правда не было причины менять их или извращать смысл древнего текста. Ничего в моей душе не противилось тому, что я говорила. Я слишком долго жила среди древесников и привыкла считать себя одной из них.