- Деграска Ра не может пить сок древа, - сказал Берн, и я сжалась.
- Умеет связаться с древом, но не может пить сок? – брови королевы удивлённо приподнялись. – Есть что-то ещё, чего я не знаю?
На мгновение Берн замялся.
- Я связан словом чести, ваше величество, - виновато сказал он.
- Кому же вы дали это слово?
- Его высочеству Юку тера ли Райо, - признался Берн, явно маясь.
Брови королевы поднялись ещё выше, а после нахмурились.
- Я снимаю с вас слово по праву первой крови. Говорите, что произошло.
- Деграска Ра пролетела тоннель.
Кажется, королева потеряла дар речи. Она молча перевела взгляд на меня, разглядывая мою поникшую фигуру с каким-то новым выражением, потом снова посмотрела на Берна и холодно спросила:
- И когда вы собирались поставить меня в известность, что среди моих фрейлин появилась такая девушка?
- Сразу после обследования, - твёрдо ответил тера. Несмотря на то, что королева гневалась, он держался удивительно достойно.
Королева встала и отошла к окну, отвернувшись от нас. Когда она повернулась, лицо её снова было бесстрастным.
- Что ж, - сказала она, и приподняла мою опущенную голову за подбородок, заставив посмотреть себе в глаза. – Я прощаю вас, деграска, за все совершённые кражи. Вернувшись в себе, вы вспомните каждую из них, запишете, кто пострадал от ваших действий и отдадите записи тера Берну. Вы же, тера, сегодня же выясните, сколько стоил украденный товар и возместите убытки пострадавшим торговцам. Мои деграски должны быть чисты!
- Благодарю вас, - прошептала я, низко склоняясь перед королевой.
- Встаньте, - приказала она. – Я должна видеть ваши глаза, - и, когда я выпрямилась, сказала. – Вы слишком необычная девушка, деграска Ра. Я не могу допустить, чтобы вы, сами того не ведая, причинили мне вред. Ваша дальнейшая судьба будет зависеть от вашего решения. Готовы ли вы прямо сейчас принести мне клятву верности?
И я ответила:
- Да.
Это была странная клятва. Ни «свидетелей числом не менее десяти», ни торжественной непреложности давно отработанного ритуала, ни волнения, свойственного всем, кто когда-либо стоял в центре круга истины.
Впрочем, волнение всё-таки было, хотя и иного рода, как был и круг, нарисованный мелом и укреплённый артефактом истины. И Берн – единственный свидетель, стоящий так, чтобы быть ближе ко мне, чем к королеве и остановить, если под влиянием заклинания правды моя сущность начнёт меняться.
Но всё прошло так, как и должно было быть. Я, не споткнувшись, повторила слова клятвы. У меня и правда не было причины менять их или извращать смысл древнего текста. Ничего в моей душе не противилось тому, что я говорила. Я слишком долго жила среди древесников и привыкла считать себя одной из них.