Аштар осталась дома. Старшие девочки за ней приглядывали. В этот раз мы вдвоём отправились на прогулку в лес, единственное место, нетронутое войной.
Мы сидели на том же месте, на том же пледе. Каламбия держала в руках бокал с шампанским.
– Я знаю, что мир катится в тартарары и всё было неправильно в нашей жизни, поэтому Бог наказал нас… Но чёрт побери! – она засмеялась, глянув на пузырьки с газом, выпускаемые болезнетворными бактериями в напитке, так любимом человеком для расслабления и веселья. – Я буду скучать по любимым ресторанам. Буду скучать по моим любимым блюдам: острому супу с лемонграссом, роллам с лососем и… ром-бабе с шоколадной стружкой. Мы любили с мужем.., – она вдруг сконфузилась, посмотрела на свои неухоженные натруженные руки, – сходить в кино с девочками, потом отобедать в азиатском ресторане и поехать на каток, украшенный тысячами лампочек на главной площади. Уставшими и счастливыми он вёз нас домой. Девочки спали и улыбались во сне. И так каждые выходные.
Я смотрел на неё и понимал, что мы приблизились к главному моменту, её глаза засветились.
– Доктор Алзамора, у меня нет лицензии на новый брак. Даже нет права на социальные контакты в целях соития, – она поджала губу, намекая на свой низкий социальный рейтинг из-за рождения недозволительного количества детей. – Я не стерилизована и не вакцинирована.
Я почувствовал лёгкое землетрясение, что являлось признаком активности на Луне, чья гравитация была привязана к земной. Даже сюда добрался радиоактивный жар от запуска реакторов, собравших достаточно сил от жизни и смерти куцоков.
По моей команде кварки ещё раз схлопнулись и поцелуй, который я пропустил на пикнике, превратился в реальность в доме Каламбии, в её постели, тёплой, свежей, пахнущей хозяйственным мылом, самым дешёвым, но с тем традиционным ароматом, который не могли затмить гормоны и феромоны опасных парфюмированных чистящих средств, ведущих к принудительной стерилизации и другим болезням.
Как вдруг мне в человеческой нос ударила знакомая вонь. Последние самки паразитов, брошенные на Земле, повылазили из своих подземных роддомов, чтоб вместе с однородцами отправиться поживиться за купол, когда тот даст трещину от удара.
– Доктор Алзамора… – нерешительно произнесла Каламбия, и я увидел в её прекрасных глазах свою временную оболочку бравого докторишки, который горел желанием слиться с женщиной со среднестатистическим весом мозга и с ещё недавним седьмым уровнем сознания. В её мутировавшим теле горела и переливалась большая душа, часть из которой принадлежала мне, как её создателю. Душа трепетала, из неё как из кубка переливалась плазма, готовая вот-вот излиться. – Мне кажется, вы не человек, – осмелившись, она приблизилась и погладила мою чуть небритую щеку, потрогала густые волосы. – Вы… – ангел. Вы снились мне… с детства. Ты… – она облизала сухие губы. – Я наблюдала за тобой в своих грёзах. Ангел, который ничего не ест, не пьет. Не грустит. И живет на облаке, – она указала пальцем в потолок. – Все твои мысли о высоком. И ты прилетел, чтобы забрать меня на небо, да? Так ты говорил мне во сне. Так говорила мама.