– Паночек, я не донесу.
Одно с ней было маленькое.
– Ну, дак становись тут!..
И её, ту девочку с детьми, тоже загнали и спалили… Не знала и попросилась…»
Это они любили – повеселиться, «трудясь». В Збышине Кировского района убили всех, кого нашли, а в живых оставили двух стареньких женщин по семидесяти лет, а одна ещё и слепая была: «Нехай живут – Советскому Союзу на расплод будет!..» Это их так опьяняло – власть над жизнью и смертью людей, целых семей, целых деревень. Шурупчики огромной бесчеловечной машины, механические исполнители воли «высших», тут они тешили свою душу властью над другими – чувствовали себя «арийскими богами», что сами себе выбирают человеческие жертвы.
Другой район, другая деревня, другой рассказ…
«…Сидели мы в той хате, може, два часа, а може, и больше. В крайней хате. А потом уже двое идут. Один переводчик, а другой такой высокий немец. Нахрамывал на правую ногу. Палка у него была. Держит палку эту резиновую… Ну, знаете… Как открыли хату – стали в дверях и смотрят. Поглядели, поглядели, семьи полицейских сразу вычитали и вывели. Ихнее родство. А нам уже всем, значит, положено погибать… Ну, там у нас был по неделе староста. Один человек был старостой, другой был старостой, третий… И тут он подошёл и стал просить:
– Отпустите меня с семьёй…
Он как будто бы им служил. Може, они его и отпустили б, но тут жена подходит и говорит:
– Паночки, отпустите, нас партизаны сегодня обидели – кабанчика забрали…
Немец говорит:
– Дак что – ты партизанам кабана отдала!
Палкой ударил по голове, в первую очередь забрали и повели их… Повели, а куда повели, никто ж не знает. Подходит другой человек:
– Отпустите меня. Комендант – мой сродственник. В Старобине.
Долго он им что-то говорил, а им терпения нема, им уже охота бить, а он всё говорит. Опять они палкой по голове, и этого забрали, и семью, и тоже повели…
А моя девочка стоит, старшая… У меня четверо было детей, а беременна я была уже пятым. Подбегает она:
– Папочка, всех людей ведут, все просят, а ты не просишь… Хоть бы ты, папка, попросил! Эта ж вот хата будет гореть – будут наши глазки выскакивать… А ты, папочка, никого не просишь…
А батька говорит:
– Дочка, активу своему вон как дали, а нам уже и бог велел погибать.
– Ну, папочка, ну, попроси!..
И к этому переводчику…
Она ещё и в школу не ходила, маленькая была. А этот переводчик поглядит, поглядит на людей… А моя всё просит:
– Папочка, попроси!..
Правда, муж подошёл да и говорит:
– Господин переводчик, я хочу о чём-то вас спросить.
Милые мои, я ж говорю – или это судьба такая, или что.