— Лика, звони мне. Я буду рад тебя слышать. Не теряйся больше. И, если надумаешь, приезжай! Хоть насовсем, хоть просто в гости. Ну, — он по-отцовски похлопал меня по плечу, погладил по голове, понимая, что снова прощаемся надолго, — пойду я. И так тебя отвлёк.
Ушёл так же стремительно, как и появился. А я, впав в ступор, продолжала разглаживать большими пальцами рук лежащую на коробке визитку. «Мелехов Василий Брониславович. Генеральный директор архитектурно-строительного бюро «Lighthouse». «А ведь почти Меладзе» — почему-то подумала я.
— Алевтина! — Мадам стояла на входе в служебный коридор, скрестив руки на необъятной груди и зло сверкала глазами в мою сторону. — Зайди в мой кабинет.
Её рявканье привлекло внимание всех, даже покупателей. Маринка сочувственно глянула на меня из-за своей тумбы-витрины, кивнула, мол, присмотрю за отделом, иди, провожая меня взглядом, как на казнь. Я пошла вслед за скрывшейся за углом коридора спиной начальницы, всё ещё сжимая подарок в руках, не рискнув оставить его без присмотра в зале.
— Ты не охренела ли часом?! — без «прелюдии», не дожидаясь, пока закроется дверь её кабинета за моей спиной, начала Кулабухова. — Я тебя нанимала продавцом или чтобы ты лицом торговала? Или может уже не только лицом?
Она орала, именно орала, как базарная баба, а я смотрела на неё, до конца не понимая суть претензий. Моё спокойствие и отрешённость видимо взбесили Мадам ещё сильнее:
— Что ты, блядь, на меня смотришь?! — именно так, в грубой форме, через букву «Д» в причинном месте ругательства. — Предупреждала десять тысяч раз — здесь вам не бордель! Нечего посредством Салона искать себе «папиков»! Успела уже в кровать запрыгнуть и ноги раздвинуть, раз Мелехов тебе презенты делает?!
Увидела визитку, выхватила разорвала в клочья. Я дёрнулась было протестовать, но она двинулась на меня всей своей массой, трясясь от злости так, что даже щёки дрожали, замахнулась и влепила мне такую затрещину, от которой в голове зазвенело, а щёку будто кипятком ошпарило. Я то ли ойкнула, то ли пискнула, отступая на шаг, прижав одну руку к горящей щеке. Но Кулабуховой было мало, она выхватила у меня коробку с телефоном, занесла руку над своей головой, собираясь жахнуть моим подарком об пол. И тут заорала я:
— Не сметь!!!
Начальница, впавшая в ступор от прорезавшегося у меня голоса, замерла, выпучив покрытые красной паутиной сосудов глаза. Я забрала из её рук коробку и ровно, чётко и достаточно громко начала говорить:
— Кто дал вам право думать, что вы можете так себя вести? Моей зарплаты хватает только на отношение «работник-работодатель», не покрывая истерики начальницы. Кто дал вам право думать, а главное обсуждать, с кем я сплю или не сплю? Может, тогда обсудим ваше желание забраться к Мелехову в кровать? — видела, как у тётки, а именно в неё превратилась вознёсшая сама себя до заоблачных высот Мадам, забегали глазки. — Можете не надеяться — ни мне, ни уж тем более вам, это не светит.