Люди постепенно разошлись, стемнело, муха перестала жужжать и биться в окно, упав в ведро с водой и барахтаясь там в надежде выбраться. В комнате воцарилась бы мертвая тишина, если бы ее не пронизывал унылый гул, исходящий от Фомы, что второпях читал одну за другой строчки из книг. Муж покойницы сидел рядом и внимательно слушал. Спустя несколько часов Фома произнес последнюю молитву и перекрестившись громко захлопнул тяжелую книжку, от чего поднялась пыль, и монах громко чихнул.
– Все, брат Петр! Пора мне! – засовывая книгу второпях в сумку.
Хозяин выдал монаху сверток с едой, и проводя за ворота, произнес:
– Завтра утром жду тебя, отец, пораньше приходи, не придется ночью по лесу бродить!
Фома торопился как мог, на ходу отрывая шмат хлеба, заедал кольцом колбасы, подумалось:
«Хороша, с дымком! Надо бы успеть слопать, наместник еще увидит или Никодим, авось завтра и не отпустят».
Минув деревню, подошел к лесу, у первого дерева остановился и вздохнул:
– Луна, слава богу! Дорожку бы не потерять.
– А это еще что, тьфу…
– Мать честная, да что там в этой колбасе, – разглядывая сочное домашнее кольцо в свете луны.
Присмотревшись, впотьмах обнаружил внутри сочных белых червей, что, не спеша ползали и тоже, видимо, подкреплялись перед сном.
– Вот тебе Фома и провизия, вот тебе монах – благодарность! – швырнув оставшийся кусок изо всех сил в дальний куст.
Кусок плюхнул, словно упал в воду.
– Что еще за вода, отродясь тут не видал ни озера, ни реки? – свернув с дорожки, что освещалась лунным светом, направился в сторону звука.
Пролез через колючие кусты, затем сквозь густой камыш. Неподалеку послышался смех.
– Это еще кто, посреди ночи в лесу? – пробирался дальше в потемках.
Смех приближался, стало отчетливо слышно девичий голос, что задорно хохотал. Взобравшись на пригорок, высунул голову за камышовые заросли и увидал купающуюся девицу, что плескалась в воде.
– Что за диво-о-о эдакое? – прошептал монах, почесывая скудную бороденку.
Нагая девушка играла с водой, но веселье ее было странным, вода неестественно поднималась и заключала ее в объятия, затем красавица шлепала по ней, отчего волна еще пуще вздымалась и падала каплями вниз. Приглядевшись, Фома опомнился и прошептал:
– Какие еще движения вод, когда ветра нет, а волна прямо как живая! Что за чертовщина?! Нужно топать отсель, пока не заметила меня, – не сводя глаз с девичьего тела, попятился назад и оступившись, кубарем покатился с края пригорка прямо в воду.
Плюхнувшись в озеро, оказался спиной на отмели, лишь голова да сапоги торчали на поверхности, а совсем рядом у камыша, лежало кольцо колбасы.