Где-то в процессе девичника, когда цикл деревенских мифов начинал повторяться, все внимание обращалось к Елене. Мэй настаивала на том, чтобы она поделилась тем, что знала, и Елена с радостью соглашалась.
- Моя бабушка говорила, что это все происходило еще тогда, когда она была девочкой, обычно в течение долгого сухого лета, когда свирепствовали клещи, а луна становилась оранжевой, как тыква, в ясные ночи. Бывало, один из них рождался в нормальной семье, и очень часто мать не переживала роды. Это было кровавое и ужасающее зрелище. Моя бабушка говорила, что видела это один раз, только один раз. Она была там, где не должна была быть, и видела вещи, которые не должна была видеть. Будучи фермерской девчонкой, она не была так наивна, как городские девочки, в отношении процесса родов. Она видела много жеребят, телят и поросят, рожденных до срока, и присутствовала при рождении двух своих сестер. Тайна жизни не является загадкой для девушки, живущей на ферме. Поэтому она заглянула в окно избы, где рождалась одна из этих тварей, и то, что она увидела, заставило ее убежать. Я спросила ее, что она увидела, и она сказала, что то, что вышло из этой бедной женщины, было больше похоже на личинку, чем на человеческое дитя. В те дни такими вещами занималась акушерка, женщина по имени Старнс или Стернс, я уже не помню. Когда рождалось нечто, что было больше ползучей тварью, чем человеком, она уносила его на закате на поле Эзрена и оставляла там. Достаточно скоро его крики выманивали остальных из их нор, словно зов любви и кровь, взывающая к крови.
Еще долго после того, как шериф и Кенни уехали, Елена сидела и размышляла над разными вещами. Хотя она была старой, очень старой, и ее жизнь подходила к концу, ее память была по-прежнему острой, как ее язык. Те чаепития последний раз были пятнадцать лет назад, и она была единственной, кто из них выжил. Мами Ларош умерла в доме престарелых в Эшленде десять лет назад, а Дороти Палекин умерла за три года до этого после инсульта во время сбора малины. Мэй умерла шесть лет назад, когда мирно спала.
Осталась только Елена, постаревшая и усталая, ужасно усталая, проводившая дни, вспоминая утраченное прошлое и лица, давно ставшие призраками. В эти дни ее тело ныло от чего-то ужасного, а сегодня в груди стало очень тесно. Может быть, слишком много волнения, а может, пора просто закрыть глаза.
В любом случае, она смирилась с этим.
Они воздерживались от возвращения на ферму Эзрен сколько могли. Или, может, Годфри воздерживался. Не то чтобы Кенни не терпелось вернуться в тот дом или что-то в этом роде, но у него была работа. Годфри, однако, никуда не торопился. На машине шерифа они проехали мимо поместья Эзрен и через высокие арочные ворота кладбища округа Бейфилд.