Это заставило меня улыбнуться даже сквозь боль. Как не отреагировать на столько потрясений всего за одну ночь охоты?
Черная метка пульсировала, рвала плоть внутри меня, разрастаясь и карая за неповиновение. Она не жалела даже своего создателя. Руки Вольфгана покрылись ожогами по самые запястья, но мужчина не отнимал их от неистовствующего клейма, пытаясь сдержать чудовищную силу от разрушения моей души и тела. Печать земли не щадила никого будь то превысившая силу инквизитор или стремящийся утихомирить гнев метки ведьмак.
– Отпусти, – простонала, сплевывая кровь, – я знала, что рискую.
– Замолчи! – рыкнул глава, еще крепче прижимая свои руки к печати, которую лично создал для меня много лет назад.
Какая ирония. Гледшир поставил ограничитель на мои силы, чтобы я больше никогда не смогла преследовать преступников (иных, в его понимании), а сейчас жертвовал своей магией, чтобы спасти мою суть. Она была единственным, что способно отследить кого угодно и где угодно. Жизнь и правда любит пошутить.
– Ты же знала, чем это чревато! С ума сошла, – выкрикнул между заговорами ведьмак и начал читать по памяти что-то новое.
– Я верила в себя. – Усмешка получилась кривой и болезненной. – Дети, этот ублюдок посмел напасть на детей. Кха-кха! – Снова кашель и заливающая глотку кровь.
Боюсь, именно последнее было причиной моего безумства. Когда кто-то берется убивать наше будущее, это нельзя оставлять безнаказанным. В лепешку разбейся, а защити.
– Лера?! – с надрывом позвал меня Белый сокол. Его обожженные руки давно лежали на моей обнаженной груди, полностью покрытой уродливыми жилами черной печати, и чувствовали, как замедляется сердце. Метка добралась до своей цели.
Я не могла ответить ему. Не могла признаться, что симпатизировала молодому самоуверенному ведьмаку, который бросил вызов грозе всех иных прямо посреди площади. Не могла сказать, что никогда не испытывала той ненависти, которую демонстрировала из года в год. Как же глупо было скрывать это столько лет, и как невыносимо больно умирать из-за своей несостоятельности.
Сознание медленно покидало меня, как и жизнь. Я все же не рассчитала свои силы. Слишком привыкла, что Гильотина Линсбрук – неуязвимый инквизитор, которого ничто и никто не могло убить. Ошиблась. И не в первый раз.