— Нет! Об этом не может быть и речи! — мотаю головой. Впервые мне хочется ударить человека. Вот что пробуждает во мне этот адвокат. — И я отказываюсь от ваших услуг. Найду себе другого адвоката!
— Позволь уточнить, на какие шиши? — смеется, словно я рассказала, невероятно смешной анекдот.
— У меня… — и тут я замолкаю, падаю на бетонный пол.
Перед глазами вырисовывается вся жуткая картина предательства. Не верю. Не хочу верить. И в этот момент Шантара не кажется мне таким кошмаром. Это все далеко. А настоящий ужас происходит тут, вместе с осознанием. Они все спланировали. Серж… неужели он мог?
— Вы украли мою жизнь! — кричу, впившись заледенелыми пальцами в прутья решетки. — Я хочу видеть своего мужа!
В душе еще теплится слабый огонек надежды, что он не мог вот так… только он гаснет с каждой секундой, превращаясь в пепел.
— Он не желает даже слышать твоего имени, — издает ехидный смешок.
— А мои деньги он пожелал присвоить? Так пусть хотя бы вернет мне свободу! — все больше не осталось иллюзий. Нет слез. Есть только острая боль, пронзающая все тело. Ощущаю, как внутри все замерзает, как холод становится частью меня.
— Это компенсация за моральный ущерб. Забудь. Смирись. У тебя больше никогда не будет свободы, — он теребит кольца на своих пальцах, смотрит насмешливо. Знает — я в его власти. — Но… есть выбор, гнить тут, или все же жить.
— Выбор? Ты предлагаешь мне рабство? Добровольно стать вещью чудовища!
Кольцо мук сужается. Ведь им мало просто забрать деньги. Они добивают. Радуются моим страданиям.
— Пристроим тебя к какому-то оборотню, — довольная улыбка не сходит с его губ, — А дальше все зависит от твоих умений. Хотя… — окидывает меня таким взглядом, словно я мусор под его ногами, — Тут еще доплатить придется, чтобы кто-то взял.
— Что бы взяли для чего? Для телесных… гадких… — даже не могу подобрать подходящего слова. Как представила, нет, по факту я этого даже представить не могу, — контактов…
Я берегла себя для единственного. А сейчас, мне предлагают отдать свое тело в пользование оборотню.
— Ой, — смотрит с презрением, — Давай посмотрим правде в глаза, ну кому ты нужна? Тут-то желающих не нашлось. А там…ну скажем так… другие стандарты и вкусы. И даром твои прелести никому не нужны, — морщит нос. — Как рабочая единица, возможно, если постараться, кому-то сгодишься.