— Пришел убедиться, что ты уже в постели, — сказал он, подходя к моей кровати.
На нем была уже сухая одежда. Лишь слегка влажные волосы выдавали то, что происходило этой ночью.
— Да, все хорошо. Спасибо тебе, — шепотом ответила я ему, превращаясь в тихую, милую сестренку. Мне нужно быть осторожней, чтобы не выдать себя. Не переживу его холода и отрешенности.
— Тогда я пойду к себе. Спокойной ночи, маленькая, — он наклонился ко мне, чтобы поцеловать в щеку.
Его нежные, тёплые губы, вновь зародили приятное чувство внизу моего живота. Теперь его поцелуи воспринимались по-другому. Они разжигали во мне пожар, способный поглотить меня живьем. Чем больше он мне улыбался и целовал, тем больших ласк мне хотелось. Поддавшись обдуманному порыву, я схватила его за руку.
— Не уходи. Побудь со мной этой ночью. Как раньше, — прошептала я, смотря в его черные глаза. Тихая умница во мне уснула, уступая место моей второй сущности, жаждущей удовольствий.
Секундное замешательство заставило его промолчать. Вздохнув, он выключил светильник у изголовья кровати и стал опускаться рядом со мной.
— Глупая, какая ж ты глупая у меня, — обнимая, он лег со мной рядом.
Улыбнувшись в темноте, я прижалась к нему всем телом. Его руки обхватили меня крепче, заставляя переместиться на его грудь. Его стук сердца — самая лучшая колыбельная для меня. Его дыхание сводило меня с ума. Хотелось прижаться к нему своими губами, чтобы вобрать его в себя, почувствовать их вкус. Нельзя! И это “нельзя” будет преследовать меня всю жизнь. Безнадежность и счастье смешивались воедино, заставляя тяжело вздохнуть.
— Спи, — шептал он, проводя пальцами по моим волосам, вызывая мелкие мурашки на моей коже.
Под его нежное медленное поглаживание я и не заметила, как провалилась в сон, который был наполнен невероятной любовью. Хотелось остаться там навсегда и никогда не просыпаться.
Свет в окне уже слепил глаза, а я не могла очнуться, словно кто-то неизвестный не пускал меня, придавливая своей тяжестью и отнимая у меня все силы.
Ломота в теле и усиливающаяся боль в горле заставили меня, наконец, вынырнуть из сна. Со второй попытки я открыла глаза и обнаружила, что лежу одна. Только измятая рядом подушка напомнила о том, что вчера было все реальностью, а не плодом моего больного воображения.
Всему прекрасному всегда приходит конец. Это неизбежность. Суровая правда жизни. И с этим я столкнулась в этот же день. Тимур исчез. Совсем. Не появлялся дома. Время от времени выходил на связь с родителями, чтобы заверить, что с ним все в порядке. Я же сходила с ума. Душа и тело болели. После той ночи я все-таки заболела, но это не шло ни в какое сравнение с тем, как мучилась и изнывала моя душа. Тимур оказался очень жесток. Не отвечал на мои звонки, словно и не было нашей ночи примирения. Он снова превратился в отстраненного брата, который отгородился от меня огромной стеной.