— Так, вы как знаете, а мне этот разговор не нравится! Вопросы журналистики я с вами обсуждать не буду. Ни сегодня, ни завтра, ни вообще когда-нибудь. Вот перестанете быть министром, тогда может быть и поговорим по душам. Тем более, что пять минут, о которых я говорил, вышли и мне самая пора отклоняться.
Амфитеатров засобирался тотчас. Начал подыматься из кресла, в которое с таким трудом сел. Застрял.
— Давайте ка я вам помогу подняться, Александр Валентинович.
А потом, то ли потому что Александр Валентинович был неаккуратный человек, то ли потому что Александр Дмитриевич неудачно подал ему руку. Но чашка чая как бы ненароком перевернулась между ног журналиста, застрявшего в кресле.
— Ай-я-й! Аккуратнее!
Амфитеатров подскочил вместе с креслом. Выбил из рук министра чашку, разбил.
В кабинет тотчас заглянул Федя, но Протопопов поднял руку — свободен.
Чай горячим пятном расплылся по брюкам уважаемого журналиста.
— Больше я у вас не ногой! — затарахтел Александр Валентинович. — Хотите вызывайте повесткой, хотите арестовывайте, но меня здесь по доброй воли не…
Господин Протопопов вдруг достал свой Кольт и заставил Амфитеатрова заткнуться, вставив холодное дуло тому в рот.
— Опаньки какое недоразумение, Александр Валентинович. Присаживайся дорогой.
— Вы… вы… — Амфитеатров начал задыхаться.
— Мы, мы, — Протопопов взвёл курок. — Садись, дорогой. Потолкуем.
Амфитеатров не ослушался.
Уселся.
Бледный и перепуганный на смерть.
Совершенно непривычный к такому обращению от кого бы то ни было.
Протопопов вытащил Кольт из его рта, вытер о брюки журналиста и положил рядом на стол. Взамен достал из ящика необычный аппарат, в котором можно было отдалённо распознать первый прототип шредера[2]. Протопопов смутно припоминал, что аппарат этот достался ему из штаба межрайонцев, где не так давно проходил обыск. Те якобы привезли машинку из-за океана. По устройству шредер напоминал ручную лапшерезку.
На глазах Амфитеатрова, Протопопов пропустил газету через прибор и размельчил на лоскутки.
— Я вот что думаю, Александр Валентинович, а если следом положить в сей дивный сосуд твои яйца? Проверим, что тогда с ними будет? Ну и сразу пойдешь тогда по своим делам.
Амфитеатров молчал, хотя горячий чай должно быть больно обжигал его между ног.
Протопопов отложил измельчитель, подался вперёд.
— Слышь, ты че воду мутишь? Ничего не попутал?
— Александр Дмитриевич, зачем же сразу пистолет, зачем яйца, почему же воду мучу, — заблеял журналист, от гордыни и решительности которого не осталось и следа.
— Я тебя спрашиваю, ты под кого роешь? Кого холопом называешь, подлец?