– Ненавижу тебя! – Не прекращая вырываться, она бьёт свободной ладонью меня по руке, не жалея сил.
– Правильно делаешь! – соглашаюсь с ней, заключая в объятия: так легче и не так больно. Вдвоём всегда проще, чем поодиночке.
– Чем она лучше меня, Лерой?! Чем?! – сквозь слёзы, исступленно спрашивает мелкая, перестав сопротивляться. Её влажная щека прислоняется к моей груди, заставляя сердце болезненно сжаться. Её руки с безнадёжным отчаянием сжимают мои. А я не знаю ответа на её вопрос.
– Разве сердце спрашивает, кого любить? – прикасаюсь к её волосам, нежно, по-братски, пытаясь успокоить глупышку. Но Арина всё понимает неверно. Опять.
– Поцелуй меня, – просит мелкая. – Ещё только раз. Я хочу запомнить.
Подцепляю Арину за подбородок, встречаясь с ней взглядом. Мы с ней – два потерянных человека, однажды полюбившие не тех. Мы похожи в своих эмоциях и ошибках. Безжалостное, безответное, выворачивающее наизнанку чувство сумело разрушить нас обоих. Вот только я потерян в своей любви к Горской навсегда, а у Арины ещё шанс в этой жизни все исправить, а потому отказываю, несмотря на стойкое желание ощутить позабытый вкус ее губ.
– Нет, – качаю головой. – Это неправильно!
– Ненавижу тебя! – отталкивает меня Кшинская и бежит к дому. На сей раз я не пытаюсь ее остановить, а просто иду следом: пусть лучше ненавидит меня, чем сгорает от своей любви дотла.
Арина
Глаза застилают слёзы, пока я, не разбирая дороги, несусь к дому. Я опять наступила на те же грабли: снова поверила ему, открыла своё сердце, а Лерой, не задумываясь, плюнул в него. И, вроде, понимаю, что, отказав мне, он поступил правильно, вот только это никак не помогает унять сверлящую боль в груди. Господи, когда же я, наконец, пойму, что Амиров меня никогда не полюбит?! Никогда! Как же я хочу, в конце концов, спокойно смотреть на него, не мечтая притронуться, не выискивая в его равнодушии признаков симпатии, замечать других, не сравнивая их с Амировым!
Останавливаюсь возле забора, чтобы отдышаться: в таком виде появляться перед отцом не стоит точно. Вытираю постыдные слёзы, но они собираются в уголках глазах с новой силой. Что ж я за нюня такая! Само́й противно!
– Арина, – слышу за спиной голос Амирова. В отличие от меня он абсолютно спокоен. Оборачиваюсь и вытягиваю руки вперёд, чтобы не приближался! Хватит, я сыта им по горло! Слишком хорошо Лерой умеет воскрешать во мне надежду, а потом так же ловко скидывать меня, размечтавшуюся, в про́пасть.
– Почему мы не можем поговорить нормально, как взрослые люди? – Лерой игнорирует мой жест и подходит ближе – уверенно, равнодушно. Я слышу, как он дышит, и снова чувствую рядом его тепло. За что он со мной так?! Почему не может оставить меня в покое?! Для него разговор со мной ничуть не отличается от такового со знакомым о новинках автопрома. Холодность и отчуждённость Лероя убивают меня. И, вроде, пора было привыкнуть, но нет, меня по-прежнему трясёт от его равнодушия. Сухарь, бесчувственный и жестокий!