В полнейшей тишине Соулрайд схватил меня за плечи, не рассчитав силу, затем встряхнул и прорычал нечеловеческим голосом:
– Издеваешься?! Да я без ума от тебя!
Вновь белый свет короткой вспышкой затмил мне обзор, несмотря на темное время суток, и возникло ощущение, будто отломился от обрыва массивный кусок снега, заскользил по крутому склону, позвал за собой лавину – побежать наперегонки и разрушить небольшое селение у подножия гор. Секунды тянулись необычайно медленно. Сложно было поверить в реальность происходящего, ведь эмоции, которые меня сопровождали, я обычно испытываю только во сне.
– От меня?
Гектор медленно кивнул, не сводя с меня глаз, кажущихся особо зелеными и водянистыми в желтом свете фонарей.
Эйфория была невыносимой. Прилив энергии накрыл с головой. Не контролируя себя, я ловко запрыгнула на Соулрайда, обхватив руками за шею, ногами – за спиной. Мужчина пошатнулся, но вовремя сориентировался и подхватил меня за бедра.
Впервые я видела его столь растерянным, и это забавляло. Мысль о том, что я далеко небезразлична предмету своего обожания, пробудила во мне краснокожее и жесткокрылое чудовище, жаждущее разорвать кого-нибудь когтями из застывшей лавы. С остервенением, обычно мне несвойственным, я впилась в мужские губы. Вот так и рождаются стереотипы о том, сколь изменчиво женское настроение.
Но недолго инициатива оставалась на моей стороне. Пусть и ошеломленный моим напором первые секунды, Соулрайд все же оказался не из робкого десятка. Грубо распуская руки, он с головой бросился в пучину бешенства, так неожиданно вскипевшую между нами.
Ему не составляло труда держать меня на руках. Сложнее всего было оторваться друг от друга. В те моменты, пока мы сгорали в истоме от глубины этих первых, а потому особенных поцелуев, мир стремительно менялся. Интуитивно мы оба понимали это, хотя трезвость ума покинула нас, опьяненных близостью, о которой мы лишь мечтали прежде.
Ничего уже не будет, как прежде.
Когда первый порыв страсти схлынул, Гектор мягко опустил меня на землю, но полностью оторваться не сумел – поднял мою ладонь к лицу, прижал к губам, покалывая щетиной. Наши взгляды в тот момент зацепились так прочно, как два запаянных звена в цепи. Хотелось верить, что это навсегда.
Опьяненная до головокружения, я почему-то не могла улыбнуться. Казалось, стоит безоговорочно поверить в происходящее, признать его, обрадоваться, – и чудо рассеется, как зыбкий мираж.
– Прости, что… запрыгнула на тебя. Гектор… прости, что так распущенно веду себя.
Голос вышел дрожащим и слабым. Я, наконец, опомнилась.