Не разделявший чудесного настроения присутствующих, Мейер грозно посмотрел и на мальчишку, и на своего подчиненного, и ничего не сказав, лишь протянул руку, ясно давая понять, что желает получить конверт как можно быстрее и без лишних слов.
Посыльный, быстро все смикитив, сунул конверт сердитому господину в руки и был таков. А Мейер захлопнул дверь кабинета прямо перед носов своего несчастного помощника, который и думать не знал, чем так прогневал своего до толе вполне себе не самое сумасбродное начальство.
Оказавшись наедине, он, разорвав конверт и быстро пробежавшись по тексту, прочел лишь строчки:
«…агент «Земли и воли»… в Третьем отделение…Серебренников»
Вот только слишком поздно, – подумал про себя Мейер и, в злости скомкав письмо, швырнул его на стол, что больше не принадлежал ему по праву.
В тот вечер Лиза не расставалась с книгой, и пока другие обсуждали охоту, а на кухне уже готовили, только что пойманных рябчиков и куропаток, Лиза листала подсохшие и волнистые листы бумаги заветной книги, словно пропуская песок между пальцев, без цели и успокоенья ради.
Пал Палыч тем вечером был в ударе, он подстрелил свой первый трофей, и от ощущения принадлежности отныне и вовеки веков к богеме, а также от аристократичности сего развлечения, он буквально вздулся, как воздушный шар. Отец легонько подтрунивал и посмеивался над его бравадой, впрочем, был все же благосклонен. Что ж, видя как дочь счастлива в браке, какое ж сердце отца не дрогнет? Пусть даже зять первоначально и не вызывал доверия.
Сестра переводила взгляд с отца на мужа, и была почти блаженной, обретя спустившуюся на нее благодать, как данность, что была ей предназначена со дня рожденья. Надо сказать, что получив статут замужней женщины, она вдруг в глазах окружающих, а самое главное, в своих собственных, возвысилась, не только над другими, но и над собой прошлой. Как если бы являясь незамужней девой, была неполноценной, недостаточной, а теперь, находилась на своем месте, там, где и должна была быть, обретя свой голос в этом мире и свою целостность.
Что касается матушки, то она была странно задумчива, и нет-нет, да и поглядывала в сторону Лизы, преимущественно тогда, когда та, была увлечена книгой. Словно материнское чутье подсказывало ей, что за всей молчаливостью и подозрительным интересом к книге, кроется некая тайна.
Мария Петровна была человеком противоречивым, выросшая в строгой почти старообрядческой семье, выйдя замуж, забыла все прошлое, и, пожалуй, нельзя было найти человека более либеральных взглядов, нежели она сейчас. И хотя Арсентьева была сдержанна и проявляла ласку редко, и то по праздникам, тем не менее, воспитывала дочерей в духе свободного выбора. Лиза не могла припомнить, когда мать ругала ее, впрочем, бурных чувств любви также не было принято проявлять в их семействе.