— Я? Кого из нас двоих называют Людоедом? И после этого я злая? Да, как ты смеешь? Ты бесчувственное прогнившее насквозь полено, которое от пламени только чадит, потому не способно дарить тепло.
Когда-то Верховный Магистр дал такое определение герцогине Орейн. Император своей холодностью напомнил принцессе эту надменную курицу. Олениха всегда держалась напряженно прямо, будто проглотила посох герцога Алпина. Так тоже как-то выразился Зандр Роктав в ее адрес.
— Я считала тебя своим другом и была уверена, что тебе нужна моя помощь. Если бы не это, то я бы сбежала из Запретного Города в ту же ночь, когда заполучила Печать Прокуратора.
Когда слишком многое накопилось в душе, невозможно сдержаться. Принцессу что-то будто толкало к краю пропасти. Все равно после такого оскорбления, нанесенного Императору, никому не жить, поэтому она припомнила ему все, что было и не было. Добавив, на всякий случай, что сама додумала. Хотя говорила она тихо и спокойно, помня о сверхчувствительности Дейона к звукам.
Кира ожидала любой подлости, но он дал ей договорить и не наказал, только медленно двигал головой из стороны в сторону, словно все отрицая. Такое равнодушие к тому, что она самым наглым образом нарушила правила, раззадорило еще сильней. Страх и неизвестность, вкупе с абсолютным непониманием происходящего, лишили ее способности рационально думать. Принцесса, как загнанная в угол крыса, бросилась на более крупного противника, стараясь задеть своими упреками и зная, что он прекрасно все слышит, где бы она не находилась.
Словно пытаясь проверить, насколько хватит Дейона и как далеко он позволит ей зайти, она после завтрака начала по второму кругу. А после обеда — по третьему. Одновременно ей не терпелось убедиться, что он чудовище, заставить его причинить ей боль. Такое поведение было ожидаемым и позволило бы снова хоть как-то разобраться в происходящем. Мир бы вновь стал привычным, понятным и очевидным.
Только Император предпочел отмалчиваться, пока супруга закатывала ему сцены. Когда Кира наконец перестала его проклинать, он решился заговорить, выбрав самый неудобный момент — прекрасный принц сражался с чудовищем, чтобы спасти прекрасную длинноволосую принцессу из башни.
— Прости.
— Что?
Книга выпала из рук.
— Прости.
— Нет, — решительно проговорила Кира, поднимая «Сказочные истории Вилле Гримса».
— Прости.
— Такое не прощается, Ваше Величество.
Она перечитывала абзац двадцать раз, но из-за нескончаемого «прости» не могла уловить смысл. В раздражении откинув от себя книгу, она прорычала «Всесвет» и вскочила.