Роза и Тонино сидели внизу за столиком кафе, но какаду видел их так близко, как будто окружал их собою или был в каждом из них. Он ощущал запах сливок и кофе, вкус коричного сахара и яблок, прикосновения ткани платья к коже; чувствовал на себе взгляд Розы; смущение Тонино, щекочущее движение ветра в его кудрях, маслянистость помады на губах девушки, очарование и что-то ещё, что пульсировало внутри него и рвалось наружу. Это было немыслимое напряжение, не физическое, но душевное, которое переполнило какаду впечатлениями, и они сочились из него частым дыханием, дрожью и желанием разверзнуть сердце, чтобы вместить в него ещё больше чувств. Впервые за восемь лет жизни Марчелло, всегда избегающий собственного голоса, захотел петь, и петь он хотел громко, чтобы всё кругом внимало ему и чтобы поняло, какое чудо происходит в эти минуты.
Глубоко вобрав в себя воздух, попугай выдохнул, и из его груди в тишину города вырвалась пронзительная трель утренней птицы. Со свистом и щебетом она разлилась по округе и полетела дальше по улицам, отражаясь эхом от зданий и земли. Она пела, звенела и переливалась, а город млел в благодарном упоении, словно всё это время ждал её и, услышав, не смел пошевелиться, чтобы ничем не помешать.
Марчелло был околдован ею. Голос, которого у него никогда не было, сейчас звучал, как его собственный и был едва ли менее красив, чем то, что он воспевал. Какаду был ею увлечён, как увлекаются собственным мастерством и, наслаждаясь им, созидают. Он был ослеплён ею и потому не видел, как внизу за столиком в кафе Тонино взял за руку Розу. Но он был одарен чем-то ещё и оттого чувствовал всё, что таило в себе это прикосновение, и пел ещё громче и ещё больше вдохновлялся.
Скоро песня Марчелло заполнила всё пространство города. Звучание её было всюду: в каждом переулке, углу, в каждой пустоте. Тишине больше негде было спрятаться. Скрываясь, она поднялась к плывущим в вышине облачным фигурам, но поющий голос бросился следом и, прокатившись по небу раскатом трели, настиг её.
В глаза Марчелло ударил яркий луч света. Попугай осознал, что больше не слышит себя. Ночная картина внезапно сменилась утренней. Вокруг был город, уже залитый солнечным светом, пробудившийся ото сна.
У фонтана, призывая мяуканьем голубей, сидел кот. В стороне от него играла с воздушным шаром девочка. Усатый господин, с блестящей лысиной и влажными завитками кудрей за ушами, высунувшись из окна, переговаривался со стариком на балконе напротив. Другой старик, похожий на последнего, как две капли воды, сидел за полузакрытыми ставнями окна рядом с балконом, держал в руках кружку вспененного молочного кофе и подслушивал разговор. Женщина перед одной из дверей дома вытряхивала коврик. Молодая пара с коляской не спеша прогуливалась по тротуару. А возле горящего ярко малиновым цветом автомобиля крутился молодой человек с баллончиком полирующей жидкости и тряпкой в руках.