По комнате, окутанной полумраком, взгляд скользит от шкафа к туалетному столику, где всё осталось ровно так, как когда-то оставила она. Едва различимый силуэт стеклянного флакона с духами заставляет остановить на нём внимание. Я помню, как мне не нравился этот запах. Как казался резким, навязчивым и слишком сладким, даже приторным.
– Ты просто их не прочувствовал, – смеялась она, демонстративно нанося их на свою тонкую шею и запястья. – Потерпи немного, и ты поймёшь, и почувствуешь, какой незабываемый шлейф они оставляют после себя.
Незабываемый…
Что в таких случаях принято говорить? Как в воду глядела?
Пожалуй.
Снова возвращаю внимание шкафу и его зеркальным дверцам. Сидя на полу, упираюсь затылком в стену и прикрываю глаза.
«Это всего лишь вещи» – пытаюсь убедить себя в их незначимости, но выходит паршиво. Когда-то я мог сказать, что «тряпками забит весь шкаф», но сейчас язык не повернётся, чтобы близко выдать нечто подобное.
Это её вещи. И пусть её уже нет и никогда не будет. Пусть она уже никогда не пробежится пальцами по вешалкам, перебирая платья, чтобы выбрать то, в котором хочет пойти на работу или праздник, но это всё ещё её вещи.
Шумно выпускаю из лёгких последнее облако дыма и тушу окурок в стеклянной пепельнице.
Прикрыв глаза, откидываю голову назад и глухо ударяюсь о холодную стену. Очередная попытка вышвырнуть из головы гудящие мысли заканчивается провалом. Слова тёщи занимают главенствующие позиции и давят на нерв: «нужно собрать Машины вещи», «в двадцатых числах декабря», «с чистого листа»… Ещё и ещё, снова и снова эти навязчивые фразы, подобно заедающей в голове песне, включались, в самые неподходящие моменты.
Отрываю затылок от стены и снова смотрю на шкаф. Нужно лишь подойти, открыть, достать из него пару сумок и сложить в них вещи. Действия, которые можно с лёгкостью пересчитать по пальцам одной руки, были подобны покорению какой-нибудь отдаленной планеты.
В безысходности снова прислоняю затылок к стене, закрываю глаза. Вдох-выдох и я резко, боясь передумать, встаю и иду к шкафу. Проснувшийся Мульт идёт за мной, не понимая, что за новое развлечение я придумал для нас двоих ночью в пустой квартире.
Открываю шкаф и вздрагиваю, чувствуя, как по ребрам ударили мурашки и побежали выше к рукам до кончиков пальцев. Запах смородины усилился в разы и окутал обнаженные плечи, напоминая тепло её рук.
Я помню эти ощущения, когда Маша подходила ко мне сзади, пока я работал над бумагами, клала руки на плечи, плавно склонялась и обнимала за шею. Утыкалась носом в пространство между ухом и плечом и звала меня в постель, переживая за то, что мой геморрой от сидячей работы станет больше моей любви к ней. Я каждый раз смеялся, забрасывал бумаги, перетягивал её к себе на колени и целовал.