– Можно, Катя. Можно.
Тёща постаралась. Видимо, сеансы у психолога были отлично ею впитаны, а затем те же приемы были применены и на моей дочери. Иначе, мне кажется, Катя сейчас ровно с таким же тяжелым сердцем шла к тому, чтобы собрать вещи своей матери и просто отдать их незнакомым тётям.
Наверное, то, как Катя воспринимает ситуацию сейчас – хорошо. Я так не смог и не смогу.
Всё-таки, быть ребенком – значит, видеть мир шире, акцентируя внимание на очень многом; и иметь способность переключаться с одного события, которое уже потеряло свою актуальность, на другое. Мой же мир, и мир таких же потертых жизнью людей, со временем, травмами, опытом и жизненными обстоятельствами потерял способность быстро переключаться. Мы зацикливаемся, мы трём одну и ту же пластинку сотню раз, надеясь услышать что-то новое, надеемся, что в первый раз расслышали неверно, но снова и снова слышим ту же самую унылую мелодию, у которой есть один единственный смысл – тот, который мы поняли сразу, хоть и продолжаем делать вид, что это совершенно не так.
Катина тарелка быстро опустела. Слишком быстро. Я же не хотел, чтобы наш ужин заканчивался, потому что после него нужно будет идти в комнату открывать шкаф и…
Чёрт! Нужно просто это сделать. Это вещи. Всего лишь тряпки, в которых уже нет и не будет ее души. Нужно просто отдать их. Отпустить.
– Пап, ты долго ещё будешь? – спросила Катя, разглаживая в руках фантик от шоколадной конфеты.
Поднял на дочь взгляд и проследил за тем, куда она смотрела – в мою тарелку. Понял, что не съел даже треть из того, что было мне предложено.
– Я… в университетской столовой перекусил, – соврал.
– Давай, тогда Мульту отдадим? Он любит котлеты. Да, шерстяной? – обратилась она уже к нему и пропала под столом, чтобы, вероятно, погладить пса, который радостно заговорил на своём, на собачьем.
Пока дочь не видит, отодвинул от себя тарелку, поставил локти на стол и с силой растер лицо ладонями. Нужно собраться. Это просто тряпки, которые кому-то могут быть полезными.
– Идём, Катюш, – сказал я и резко вышел из-за стола, словно боясь передумать.
– Держи, Мульт, – послышалось за спиной, когда дочка отдала псу мою пайку. Сзади послышались шаги. – Сейчас я сумки из своей комнаты принесу, – бросила Катя и свернула в противоположную от моей комнаты сторону.
Открыв дверь, сразу включил в комнате свет и увидел шкаф, который отражал абсолютно потерянного меня в высоком зеркале.
– Вот, – вошла следом Катя и сложила рядом со шкафом четыре темно-синие сумки. – Начнём? – обернулась она.
Молча кивнул. В горле пересохло.