– Нет, – он всё же решил быть честным. – Не вижу смысла тратить свои силы впустую.
– Что значит впустую?
– Таня, – грубо произнес Громов, призывая партнершу не прикидываться дурочкой, – ты ведь прекрасно понимаешь, что нам не светит «золото» в командном турнире. Нам не светит даже «серебро».
– Без нас точно не светит! – начала заводиться она. – Емельянову с Назаровым канадцы и американцы раскатают как детей! А ведь ещё есть и китайцы!
– Пусть набираются опыта, – отмахнулся Евгений, демонстративно принимаясь за куриную грудку, приготовленную Таней. – В личном зачете им не светит место выше пятнадцатого, так пусть хоть в командном будет толика интриги. Там ведь всего десять стран-участниц.
– Как ты можешь так?
– Как? – переспросил Громов, отмечая про себя, что кулинарные навыки Алексеевой равняются его собственным.
– Отсиживаться в окопе, когда нашим нужна помощь! – экспрессивно отвечала Таня.
– Ты понимаешь, что наши танцоры и мужчины-одиночники слабы и нестабильны, – спокойно пытался говорить Громов. – Сегодня Дима прыгает четверной лутц, а завтра не может чисто приземлить двойной тулуп. Если бы команда состояла из нас и Ксюши, то я бы, конечно, не раздумывал.
– Ты не находишь свою позицию слабой изначально? – с ощутимым презрением спросила Таня. – Быть в команде только с сильными и не помогать слабым.
– И я, и Ксюша знаем, каких трудов стоило наше нынешнее превосходство, – голос его леденел и начинал звучать ниже. – И имеем право отказываться от подобного «сотрудничества».
– Вот только Ксюша не отказалась! Она участвует! – воскликнула Алексеева. – И катает обе программы!
– Посмотрим, во что это выльется в её личном зачете, – кивнул Громов, опуская глаза. – Она растратит все свои силы на два проката, но их загубят оценки, полученные за прокаты мужчин, танцоров и…
– И слабой пары, которая даже нормальной конкуренции никому не составит! – упиралась Таня, всё ещё рассчитывая уговорить Евгения на участие или прийти к компромиссу, согласившись откатать хотя бы одну из двух программ, оставив вторую другой паре. – Это отвратительно! Отсиживаться в стороне, обладая твоей силой!
Громов со звоном откинул вилку на стол, больше не сдерживаясь. Если Алексеева так сильно не понимает, в чем дело, то придется объяснять на повышенных тонах.
– У всего есть предел, Таня! – громко произнес, ближе наклоняясь в её сторону. – Даже у моей силы!
Алексеева внезапно встала из-за стола, решительно подошла к Громову и заглянула в глаза. Он развернулся с напускным спокойствием и безразличием во взгляде.