Но вот преподаватели вузов – совсем другое дело. С позиции астрологии – это «юпитерианцы» (соответствие знаку Стрельца), люди грозные и ворчливые, обладающие авторитетом, уверенностью в себе, иногда грозящей перейти в манию величия. Чаще всего, это обладатели округлого животика – так как нет «юпитеринца» без пузика, в противовес тощекостным «меркурианцам».
Основное отличие преподавателя вуза от школьного учителя в том, что при подготовке к занятиям он не собирает информацию из пятидесяти разных источников. Преподаватель «пере-подаёт» то, что уже знает о предмете, выдавая аудитории конечный результат, те данные, которые сформировались внутри него в процессе постижения предмета.
Таким образом, преподаватель – творец, он несёт в себе огненное начало, он на собственных научных изысканиях «собаку съел», а потому настолько уверен в своих познаниях, что готов отстаивать их достоверность до потери сознания. Отсюда и гордыня, и та ярая убеждённость в своей абсолютной правоте, которая заставляет вдохновляться сердца студентов. Даже если вузовцы ещё не очень понимают, о чём идёт речь, преподаватель своей мощной волей убеждает их в тех или иных сложившихся в социуме представлениях. Поэтому такой наставник терпеть не может, когда с ним спорят и при необходимости, с решительностью крестоносца, воюющего за христианскую веру, ввязывается в бой, чтобы доказать истинность своих убеждений.
Слабая сторона «юпитерианского» обучения – догматизм. Он не одобряет новшеств и не готов принять то, что не укладывается в привычную излюбленную схему. Именно глубокая вера в незыблемость знаний, которые вузовские педагоги несут во вне, и является секретной составляющей их исключительного влияния на подрастающих студентов.
Но как же быть, если предмет меняется, требуя гибкости и ситуационного подхода, как, например, в юриспруденции, когда вновь принятый закон предполагает серьёзную корректировку десятилетиями ранее изучавшейся теории? Тут без Меркурия никуда. Без умения воспринимать новую информацию и без сноровки быстро реагировать на происходящие изменения, преподаватель рискует стать пережитком своей эпохи, затаив гордыню где-то глубоко внутри себя и теша самолюбие мыслями о том, что «эти жалкие новички всё равно ничего не понимают». В это время более подвижные мастера трансформации и переподачи человеческих знаний будут отодвигать этого мастодонта на задворки кафедры, пока его творческий потенциал окончательно не иссякнет и не замрёт на стадии между прописными истинами рукописей советских лет и фактами из музея истории вуза.