– Мать остепенилась уже в Монголии, да и новый муж на двадцать лет её моложе, при таком не попрыгаешь налево. Мужик нормальный, держит её в узде, да и годы уже берут своё. Давление, то да сё.
А я сразу, как приехали сюда окончательно, устроился в море, жена загрызла, всё ей денег мало, да наряды подавай заморские. Насмотрелась во время отпусков, как здесь люди живут. Да и сын у меня, хоть и один, да постарше твоих будет, тоже надо одевать. Вот пришёл с первого рейса и к тебе, пора нашу жизнь налаживать.
Наши родители прожили свою жизнь и нам в неё ничего не добавить. А мы дело особое – родные братья и давно уже большенькие, теперь уж сами решаем свою судьбу.
Я с семьёй пока снимаю квартиру, вот-вот прежнюю поменяю сюда, добавлю, да расширюсь. Короче, будет у нас с тобой, брат, ещё возможность погулять на моём новоселье.
– Как, а мать разве не с тобой?
– Да здесь она, в своей квартире, да я ей там был мало нужен, а с семьёй, тем более. Своё надо иметь, говорит она, да и с женой моей плохо они уживаются. Мать наша не привыкла стеснять себя. Я, как женился ушёл на квартиру, потом в общежитие, потом получил свою. Но в военном городишке, где отчим служил последние годы, негде и заработать. А тут отчим вышел на пенсию. Вот и рванули сюда.
В воскресенье иду к ней в гости со всей семьёй, подарки вручать. Мать и про деньги спрашивает, сколько заработал. Да моя на деньги лапу наложила. Говорит, своих прорех хватает, вряд ли отстегнёт ей. Привыкла наша мать не упускать ничего из рук, да придётся. С моей ей не справиться. Да и есть у неё всё, столько золота в Монголии скупила.
Так что и ты пойдёшь, сразу все познакомимся, – подытожил Серёга.
– Нет, я там не нужен.
– Может оно и так. Да ведь мать же. И мужик у неё порядочный, сам хочет с тобой познакомиться. Да и я уж давно не дурачок.
Проснувшийся под утро Терсков изрёк, что он их не бросит и тоже пойдёт знакомиться:
– Со мной не пропадёшь, Славка!
Ночь перед знаменательной встречей Слава не мог уснуть, сначала ворочался, пока Тонька опять не выгнала его из спальни. Славка пошёл покурить на кухню и просидел там почти до утра. Образ матери давно уже не склеивался в целый портрет, так, отдельные детали. Смех, локоны … и какое-то, непонятное ему, шипение вместо слов.
Слава не мог понять, чтобы это значило.
К вечеру, измотанный вконец ожиданием, Слава и, полный энтузиазма, Володька подходили к незнакомому дому, как оказалось почти рядом с домом его детства, где до сих пор в родительской квартире жил Терсков.
Если бы не Володька, кто знает, может быть и повернул бы Слава назад, чтобы не искушать судьбу. Что-то мешало ему по-простому зайти в этот дом. Стопорило.