Пока Агата снова смотрит на неё — ладонь. Которая вроде как должна казаться поддержкой. В которую должно хотеться вложить свою руку. Она же любит. Его любит. Она же ему так доверяла. Она же правда считала его собственной надеждой стеной, а потом…
Агата закрыла глаза, зажмурилась, вложила дрожащие пальцы в мужскую ладонь, ступая ногой в тончайших босоножках сначала на асфальт, а потом на мягкую дорожку…
Здесь уже были люди. Мужчины в костюмах, как у Кости. Женщины в платьях, как у неё.
Муж держал её за руку надежно. Не так, как большинство пар (у которых женщины еле-ощутимо оплетали мужские локти), а довольно сильно сжимая своими пальцами её ладонь.
Агата дернулась, когда с левой стороны со спины к ней подошел Гаврила.
Следующие несколько секунд она смотрела на него неотрывно. Испуганно, наверное…
Настолько, что он не выдержал. Попытался улыбнуться, подмигнуть… Подбодрить как бы… Только вот Агата-то прекрасно понимала: это не поможет. Она не способна.
Она уже считает людей. Она уже чувствует дискомфорт из-за того, что они остаются за спиной. Ей уже нужно включать максимальный контроль, чтобы ежесекундно договариваться с собой о том, что здесь ей ничего не угрожает. Абсолютно ничего. Что это просто высший свет. Что это просто денежные мешки.
Что здесь просто будут пить шампанское и вести светские беседы. Кто-то, возможно, выдерется на сцену и что-то скажет.
Что всем нет никакого дела до пустого места, которое зовут Агатой Рамзиной. Точнее Гордеевой. К ее огромному сожалению, теперь Гордеевой.
В следующий раз Агата вздрогнула, когда её ослепила серия вспышек. Запнулась даже, потянулась ко рту, потому что тошнить стало сильнее…
— Это фото просто, сестренка…
Реагируя на очевидное пояснение Гаврилы, кивнула, убирая руку, сжимая ее в кулак так сильно, что ногти впиваются в ладонь, пытаясь выровнять дыхание, заставляя себя открыть глаза, чтобы не грохнуться…
Ответить у неё не было сил. Все сейчас были направлены просто на то, чтобы пережить…
Они подошли к лестнице, Костя выпустил её пальцы, Агата не сдержалась — повернула голову, посмотрела на него. В последний раз с надеждой, наверное. Потому что это немного походило на то, как птицам дают свободу: снимают с лапки цепь и командуют: «лети»…
К сожалению, просто походило.
Костя посмотрел в ответ — спокойно, убежденно, однозначно. После чего повернул голову, прижал ладонь к её пояснице, чуть надавил, приглашая добровольно сделать первый шаг по лестнице вверх.