Ох, Мэтью. Самый горячий и невероятный парень. И снова земля уходит из-под ног, а реальность отступает. И то, что я женщина, ощущается в каждом его прикосновении ко мне и шепоте:
— Эшли…
— Мэтью…
— Люблю тебя, мисс Улыбка!
— Я тебя тоже люблю!
Он подхватывает меня и уносит к кровати. Опустившись на нее, усаживает к себе на колени, продолжая целовать. Раздевает так естественно, скользнув ладонью под резинку пижамных брюк, что я и не замечаю, как остаюсь обнаженной, а его рука уже гладит мое бедро.
С трудом оторвавшись от моих губ, Мэтью вдруг поднимает взгляд и замирает, крепко держа меня. Просит рваным шепотом:
— Скажи еще, Эш!
Наши лица близко, дыхания по-прежнему касаются друг друга, и блеск в его глазах горит ожиданием. Это признание парню — мое первое в жизни, но от этого не менее искреннее. Я не сомневалась и не думала, когда ответила. Я выдохнула сердцем, что чувствовала, и готова повторить это много раз.
— Я люблю тебя, Мэтью!
На этот раз уже мои руки пробираются под его футболку и гладят стройное, сильное тело, пока он продолжает держать меня. Мне нравится тепло его кожи, рельеф упругих мышц под ладонями и то, как он отзывается на мои прикосновения — темнеет во взгляде и затаивает дыхание. Как сглатывает желание, останавливаясь в миллиметре от моих губ.
— Разденься! — прошу его. — Я тоже хочу тебя чувствовать.
Он снимает с себя футболку одним движением и возвращается ко мне. Опускает плечами на постель и сам склоняется следом. Выдохнув мое имя, целует шею, ключицы, скользя горячими губами по моей коже… Я чувствую, как его рука проникает между моих ног и раздвигает их. Не торопясь, гладит бедро, поднимается выше, заставляя меня чаще дышать. Заставляя низ живота буквально плавиться в сладкой тяжести от предвкушения удовольствия. Того самого удовольствия, которое в прошлый раз прогнала боль.
Но я знаю, что оно обязательно вернется. С Мэтью не может быть иначе.
Мне уже знакома смелость его рук и нежность пальцев, но я все равно чуть вздрагиваю, когда он трогает меня там, где особенно нежно и где я еще не знала чужих прикосновений до него. Свожу колени и отпускаю неловкий смешок: «Прости», когда Мэтью опускает голову и сползает ниже. Целует живот, то прихватывая его губами, то лаская языком. Оставляет на коже влажные следы, которые заставляют меня дрожать. И вовсе не от холода ноябрьской ночи.
Так, может, от света напольного светильника? Который я собиралась, но не успела выключить перед тем, как услышала стук в окно. Свет приглушен, но сегодня мы определенно видим друг друга. Так, может, в этом причина?