— Роман Александрович!
Даша пытается освободить свою ладонь из моей хватки. Отпускаю, понимая, что делаю больно. Кретин, господи, последний кретин.
— Извини, извини, пожалуйста. Больно, да? Извини.
Мы уже подъехали, стоим у подъезда, Даша смотрит с подозрением, я чувствую себя хуже некуда от того, что сделал ей больно и усомнился. Именно вранье всегда выводило меня из равновесия. Это ранит и причиняет боль больше всего, да, я сам иногда бываю не совсем честен с заказчиками, я был не до конца откровенен в своих намерениях с Ириной, но я ничего не обещал и не врал.
— Спасибо, Тимофей, за ценную информацию. Завтра в девять будь здесь, Дашу надо отвезти на работу — написать заявление об увольнении.
— Как заявление? Какое увольнение?
— Ты хочешь поговорить об этом при водителе и на повышенных тонах? — отвечаю слишком резко, Даша вновь поджимает губы, понимая, что публичный скандал — это не есть хорошо.
— Доброй ночи, Роман Александрович, Дарья.
Выхожу, помогаю Даше, беру пакеты, молча идем к подъезду, Орешкина держит спину, уже не хромает, отлично передвигается на высоченных каблуках. Уколы и крем помогли быстро. Лифт тоже ждем молча, я представляю, как сейчас она взорвется в квартире, и ресторанный ужин может оказаться на моей голове.
— О, соседи, на сиденье были?
Выйдя из лифта на нашем этаже, сталкиваемся с Марком, тот в кожанке на голое тело, спортивных штанах и кроссовках ждет лифт.
— А тебя из дома выгнали и без вещей?
— Из дома скоро тебя попрут, — кивает в сторону моей девушки и ее сурового выражения лица. — Поверь мне, друг, у меня есть опыт: такой взгляд не сулит ничего хорошего, накосячил ты, сразу видно.
— Ошибаешься. А ты куда, за подснежниками для любимой?
— Хуже: разливное светлое и сухарики со вкусом краба.
— А, ну беги, а то скоро закроют пивнушку.
Марк уехал, Даша молчала, демонстрируя всем своим видом, что не замечает меня совсем. Открыл дверь, пропуская ее вперед.
— Я не собираюсь увольняться лишь потому, что тебе этого хочется. Я вообще не понимаю, почему ты указываешь и распоряжаешься моей жизнью.
— Ну наконец-то, а то пятиминутная тишина далась мне с трудом.
— И не надо вот сыпать шутками и издевками. Я не буду увольняться, мне нужна практика, я именно за этим и приехала.
— Расскажешь правду о женихе — будет практика.
Неспеша раздеваюсь, вешаю пальто в шкаф, разуваюсь, с пакетами ухожу на кухню, расстегиваю рубашку. Курить хочется смертельно, открыв окно, щелкаю зажигалкой, глубокая затяжка, дым в темноту. Чего я боюсь больше: слышать правду о том, что у нее на самом деле есть жених, или красивую ложь?