Ее отцу Кипу Сильвестру, директору старшей школы, не по душе было внимание, которое привлекали черные волосы, бледная кожа и фиолетовые глаза его дочери, поэтому Дженнифер росла, как говорится, из дому ни ногой. Она по характеру-то нормальная, но у нее привычка доводить неловкость ситуаций до крайности без всякой причины.
Да и бог с ней.
Я состроил любезную мину:
– Спасибо.
– Пожалуйста, – улыбнулась Дженнифер и нагнулась за своими бананами.
Я положил розы для Сиенны в тележку и успел подхватить ящик первым:
– Дженнифер Энн Сильвестр, тебе не годится таскать такие тяжести.
– Да все нормально, – недовольно сказала она, порываясь отобрать у меня бананы. – Я такой раз в неделю покупаю, уже привыкла.
– Ты на своих ходулях еще шею свернешь с ящиком, и что я тогда скажу твоему папе? Куда нести, к тебе в машину?
– Я же сказала, я прекрасно справлюсь! – Дженнифер потянулась к ящику, но я отвел бананы в сторону и выжидательно приподнял брови. Она фыркнула, закатила глаза, как девчонка, и проворчала: – Прекрасно, пойдем.
Оставив свою тележку возле роз, я пошел за Дженнифер мимо касс к ее BMW. Она открыла багажник и подняла крышку, чтобы я мог поставить ящик.
– Право же, в этом не было нужды. К тому же ты ненавидишь бананы.
Я отступил, чтобы Дженнифер могла закрыть багажник, и скроил удивленную мину:
– Откуда ты знаешь?
– Потому что ты ни разу не заказывал мой торт.
Ну, тут она меня поймала.
Дженнифер поспешно добавила, будто боясь, что обидела меня:
– Правду сказать, я и сама его не очень… И делать тоже не люблю.
Это меня удивило, потому что Грин-Вэллей славился тремя вещами: пятничными джем-сейшенами в городском центре, ловлей форели в озере Скай и банановым тортом Дженнифер Сильвестр.
Я сложил руки на груди, изучая ее поднятое ко мне лицо:
– Вот как?
– Поверь, – кивнула Дженнифер. – Сколько можно делать один и тот же чертов торт? Прости, что сквернословлю, но я спокойно говорить о нем уже не могу.
– Понятно.
Дженнифер, словно не слыша, продолжала:
– Если я хорошо делаю торты, это не значит, что я хочу заниматься этим остаток жизни! Порой даже мастерство не в радость. Я превратилась в «ту, которая банановый торт», а мне всего двадцать два! Но тут уж ничего не поделаешь, моя судьба определена, и никуда не денешься. Я и в девяносто девять буду печь пироги и готовить торты в маминой пекарне.
– А почему ты не попробуешь заняться чем-то другим?
Дженнифер поглядела мне в глаза и нахмурилась – между бровями прорезалась вертикальная морщинка.
– Знаешь, чего бы мне хотелось?
– Чего?
– Свой дом и детей. Я бы с удовольствием проводила целые дни со своими малышами, хлопотала по хозяйству, заботилась о муже, но раз уж не судьба, то хотя бы работала в детском саду. Мне нравится возиться с детьми, делать с ними всякие поделки, читать им, играть. Я люблю детей.