К вечеру меня уже не держат ноги. Немного отдохнув, седлаю своего железного коня и возвращаюсь домой.
- Рая! – кричит через забор тетя Люда, - ты где была-то?
- У Петренко работала!
- Ааа… тебя тут искали!
Неловко спрыгнув с велосипеда, не удерживаю его и с грохотом роняю на землю. Сердце падает вместе с ним.
- Кто?
- Ну, тот, - заговорщически подмигнув, приглушает голос, - который на похоронах с тобой был…
Могла бы и не спрашивать. Кроме него, некому меня искать.
- Он уже уехал?
- Уехал. Спросил у меня про тебя, так я же не знала, куда ты делась…
Вот черт! Если он поехал к Петренко, то уже совсем скоро вернется сюда.
И спрятаться негде.
- У меня банька натоплена. Пойдешь?
- Пойду! – выпаливаю я, - только, теть Люд, если он вернется, скажите, что я не возвращалась еще.
- А что? Поссорились?
- Типа того…
Вижу, что соседку рвет от любопытства, а как выведать у меня подробности, она не знает.
- Обидел, да?
- Да, нет… - неопределенно веду плечом, поднимаю упавший велосипед и качу его к сараю.
- Так в баню-то иди!
Баню я люблю. Пожалуй, для меня это самое приятное в деревенской жизни. Поэтому, раздевшись, укладываю свое натруженное тело на теплый полок и закрываю глаза.
Кайф.
Когда-нибудь, если я все же решу вернуться жить в наше село, восстановлю дедовский дом и отстрою новую баню. Обязательно с парилкой, деревянными кадками и ароматными березовыми и пихтовыми вениками. Днем буду работать, а вечером каждый день в бане мыться.
Через час выхожу из нее заново рожденной. В своем тонком халатике и тюрбане из полотенца на голове.
- Спасибо, теть Люд! – кричу в приоткрытое окошко дома.
Получаю ответное «не за что» и через маленькую калиточку огородом возвращаюсь к себе.
Иду, внимательно глядя под ноги, чтобы, не дай Бог, не наступить на скрытую зеленой травой разбитую стеклянную бутылку и консервную банку. Дохожу до угла дома и сворачиваю к крыльцу. Только подняться на него не успеваю.
По коже идет мороз. Рецепторы сигналят об опасности.
Замерев на секунду, оглядываюсь через плечо.
Так и есть. Опираясь двумя локтями о кривую калитку, по ту сторону забора стоит Греховцев. Глядя на меня исподлобья, буквально прожигает взглядом.
Наши безмолвные гляделки продолжаются секунд пять, после чего я делаю то, чего никогда не смогу объяснить с точки зрения логики. Спрыгнув с крыльца, ныряю в узкий проход между домом и сараем и пускаюсь в бег. Пробежав вдоль построек, оказываюсь на заднем дворе. Там, где раньше у нас был сад, а сейчас густые заросли неухоженных плодовых кустарников и сорняков по колено.
- Ай! – шиплю, ужалив ногу крапивой.