Пригнувшись, пролажу под корявыми ветками, теряя в них полотенце с головы, и вылетаю к полуразрушенному забору.
Быстро оглянувшись, замечаю за кустами очертания фигуры Германа. Действуя на инстинктах, сигаю через штакетник и бегу через луг в сторону леса. Сердце, рискуя проломить ребра, тарабанит в груди отбойным молотком.
Лечу, не чувствуя ног, и слышу за спиной шелест травы и тяжелое дыхание.
Он меня догоняет, но я, вместо того сдаться и остановиться, ускоряюсь. Перепрыгиваю через трухлявое поваленное дерево и поворачиваю к чаще.
Герман не отстает, но и не останавливает меня. Словно играет со мной в кошки-мышки. Ну, и пусть.
Бегу, не оглядываясь, пока не начинает колоть в боку. Достигаю деревьев и чувствую, как застрявшая в высокой траве нога подворачивается, а в следующее мгновение я всем корпусом уже лечу вперед, прямо на колючий кустарник.
Только упасть не успеваю. Герман ловит меня буквально в десяти сантиметрах от земли. Переворачивает мое тело на себя и приземляется на спину.
- Набегалась? – спрашивает он, обдавая висок горячим дыханием.
Не набегалась. В моей крови еще кипит адреналин. Толкнув его локтем в живот, вырываюсь и пытаюсь с него скатиться. Герман мне это позволяет, только отпускать не собирается. Перевернув меня на спину, придавливает своим телом к земле.
- От-ва-ли! – хриплю с натугой.
- Ну, да… я же для этого сюда и приперся…
Полностью меня обездвижив, склоняется над моим лицом и впивается взглядом в мои глаза. Я замираю, как кролик перед удавом забываю, что должна сопротивляться.
- Я тебя внимательно слушаю, Ра-я. Какая вожжа тебе под хвост попала?
- О чем это ты?
Греховцев стискивает челюсти едва ли не до хруста зубов. Психует, и поделом ему. Скрыв удовлетворение за безразличным видом, наблюдаю, как ходят ходуном желваки под кожей.
- Я жду объяснений.
- У меня каникулы, Герман. Все студенты на каникулы уезжают домой, и я не исключение.
- Да?.. – недобро усмехается парень, - а как же это?
С этими словами он рывком срывает халат с плеч и обнажает мою грудь. Я этого не ожидала, громко вскрикнув, начинаю толкать его кулаками. Но Герман моих трепыханий словно не замечает, сосредоточив все свое внимание на вздымающихся холмиках, обводит сосок подушечкой большого пальца по часовой стрелке.
Живот простреливает горячей иглой.
- Что так обидело мою девочку? М?.
- Ничего, - выдыхаю тихо.
- А ведь так сладко стонала, говорила, что любит…
- Не бери в голову, я сказала это на эмоциях.
- На эмоциях, говоришь? – сжимает сосок двумя пальцами и выкручивает его.
Больно. Но больно как-то странно. Хочется повторения.