— Какой нахрен игры?!
— Я просыпаюсь от того, что ты лежишь в моей кровати и прижимаешься ко мне, — прорычал Марк. — Горячая вся, в каких-то шёлковых тряпках. Как я должен был это понимать? А потом еще ходишь передо мной вот в этом безобразии…
— Это пижама!
— Это порнография, а не пижама! Какая-то хрень, которая так тебя обтягивает, что сразу ясно: у тебя там, под этими тряпками, ничего нет.
Рита опустила глаза вниз. Тонкие бретели низко вырезанного топа чуть сбились, демонстрируя нежную ложбинку груди, а напряженные соски четко обрисовывались под тонкой тканью. Она вдруг увидела себя чужими глазами и покраснела.
Слишком долго Рита жила одна. Слишком отвыкла от того, что на нее кто-то может смотреть так.
Она молча, с пылающим лицом, вышла из кухни, взяла в ванной длинный халат, накинула на себя, плотно завязала пояс, чтобы ничего лишнего не было видно, и вернулась. Рихтер стоял у окна, закаменевшие плечи выдавали напряженность.
— Я ничего такого не имела в виду, — отчеканила Рита. — Ты мне по-прежнему не особо нравишься и я по-прежнему терплю тебя только из-за Марты.
— Я от тебя тоже не в восторге, — хмыкнул Марк и повернулся к ней. — Но при чем тут секс? Разве обязательно иметь общие духовные ценности, чтобы приятно провести время в постели?
Рита выразительно промолчала. Марк тоже какое-то время помолчал, видимо, ожидая от нее ответа, и, так и не дождавшись, примирительно поднял руки:
— Окей, я тебя не так понял. Считай, что я прошу прощения.
— Дважды, — хмуро заметила Рита.
— Что «дважды»?
— Дважды надо прощения просить. Один раз за то, что я встала вместо тебя ночью к ребенку, а второй раз за то, что ты приставал ко мне. А нет, три!
— А третий раз за что?
— Ты дернул меня за руку, когда я тебя будила, и утянул в кровать! Так что это полностью твоя вина, я тут вообще не при чем.
— Я красавчик, — самодовольно заметил Марк, а потом мягко рассмеялся. — Ладно-ладно, признаю, накосячил.
— Ты все время косячишь! — Рита распалялась. — С коляской, потом вот это все… Нет, ну правда, что я-то должна делать? Ты обещал помочь и встать ночью, чтобы я могла поспать! Я с катушек съеду, если буду каждую ночь вставать в три, а потом еще рано утром, а потом еще весь день сидеть с ребенком…
— Успокойся, — голос Марка прозвучал спокойно и властно, но в то же время не грубо. И Рита, как ни странно, затихла. — Я тебя понял, утром разберемся. Я поставлю будильник на семь и встану вместе с тобой. Покажешь, что ты с мелким утром делаешь, ну там умыть-накормить, и пойдешь спать. До обеда я с ним побуду, а потом мне снова нужно будет уехать. Пойдет?