– Мне кажется, это что-то не то. Прости, – сжимая руку подруги, морщусь. – Если ты не чувствуешь настоящего интереса с его стороны, вряд ли стоит доходить до того, чтобы раздеваться.
– Вот и я о том, – поддерживает Катя. – Не стоит!
– Знаю, это тяжело принять. Но ты просто отключи чувства и подумай сама, – шепчу я.
– Отключить чувства… – бормочет расстроенно Лена. – А ты бы смогла?
И я понимаю, что нет. Не смогла бы. Все советы со стороны бесполезны. По крайней мере, в нашем возрасте точно. Может, когда-нибудь мы и научимся сначала мыслить, а потом чувствовать. Но это произойдет явно не в ближайшем будущем.
Чтобы Любомирова поняла все это сразу… Все.
© Кирилл Бойка
– Значит, все на мази теперь? – ухмыляется Чара.
Раньше я бы, сто пудов, в несознанку пошел. Раз пять бы для верности отмазался, причем не гнушаясь в выражениях. Но с недавних пор на хрен всю эту крутость. Раскатываю на влажном после душа торсе футболку и во весь рот улыбаюсь.
– Я летаю, я в раю, – выпаливаю на эмоциях. – Слышал такое?
Чара качает головой и ржет. Не задевает сейчас, вот вообще ни грамма.
– Слышал, Бойка, слышал… Поднял фарт, короче. На вечном кайфе теперь?
– Ага, – выдаю, продолжая натягивать вещи. – Оказалось, нужно просто хакнуть Любомирову, и Голливуд, – остановиться не получается. Прет из меня все это. Охота делиться. – Моя она теперь. Навсегда. В общем, все серьезно.
– Не сомневаюсь.
– Ты же в стороне? Не любишь ее, да? Просто друганы, верно? – не могу не спросить.
Как бы это ни было шизануто, моментами крайне ревную.
– Все любят Любомирову, – пространственно отзывается Чара и тянет, падла, какую-то издевательскую лыбу. У меня, вероятно, все эмоции на роже отбиваются. Благо Чарушин долго не выдерживает. Через секунду разражается хохотом. – Блядь, Бойка, ну сколько можно? Угомони уже свою ревность. В мою сторону – точно лишнее.
– Понял, – сухо выговариваю я. – Закрыли тему.
– Точно закрыли? Какой раз?
– Последний, – с моей стороны это своего рода обещание.
Чаре. Себе.
И правда, пора успокоиться. Варя моя.
«Я тебя люблю, Кирилл…», – хорошо, что у меня на Любомирову специальное записывающее устройство в мозгу. Когда-то бесило, сейчас же умышленно воспроизвожу, не только когда плющит.
– А у тебя как с Богдановой? – спрашиваю уже на выходе из спорткомплекса.
На улице прихватывает конкретный мороз, по мокрым волосам прилично так ползет холодом. Накидываю капюшон, чтобы не задубели последние извилины. Вероятно, они мне еще понадобятся. Может, даже права была Варя, когда трещала утром о шапке. Так странно все это… Отцу всегда насрать было, как я одет. Главное, чтоб не голый.