Дома она достала из морозилки готовый ужин для микроволновки и налила себе полбокала вина. Отпив глоток в ожидании сигнала о готовности, почувствовала, что хмелеет. На нее сейчас слишком много всего навалилось, ей просто нужно учиться становиться жестче, холоднее, практичнее и еще отвлекаться на что-то, возможно, найти друзей… Телефон в сумочке вдруг зазвонил. Она нехотя побрела в прихожую и с удивлением обнаружила входящий от Гольцберга.
— Здравствуйте, Виктор Иосифович. — Как она ни старалась, чтобы голос прозвучал бодро, приветствие получилось вымученным.
— Кристина, хочу извиниться за сегодняшний инцидент, — произнес он тоже не очень-то весело. — Такого больше не повторится.
— Вы тут ни в чем не виноваты… — выдавила из себя дежурную фразу она.
— Рад, если между нами нет недопонимания, и хочу пригласить тебя завтра на подписание контракта.
— Ох… — только и смогла неопределенно выдохнуть Кристина.
— Мне понравился твой сегодняшний эфир, несмотря на то что ты отошла от сценария. Это было круто! Именно в духе того, что мы с тобой обсуждали. Поздравляю!
— Спасибо огромное… — девушка совсем растерялась от неожиданности, но все же взяла себя в руки. — Только… Извините, но работать с нынешним шеф-редактором я отказываюсь.
— Вот как… — насмешливо протянул Виктор Иосифович. — Вполне тебя понимаю после того, что я услышал. Так что она уволена. Уверен, вы хорошо сработаетесь с новым кандидатом. Она довольно опытная и… позитивная.
— Что ж… буду рада! — На этот раз радость переполнила ее всю, заставляя улыбаться и сиять.
— Значит, завтра в одиннадцать в моем офисе. Прошу не опаздывать. Ты умница. — На этот раз Кристина уловила в голосе сурового продюсера мягкие нотки и просияла еще больше.
Лука выпал из привычной жизни на два месяца и теперь чувствовал себя опустошенным. Вспоминая долгие недели, проведенные в госпитале под Женевой, он ясно осознавал, что жизнь поделилась на до и после. Нет, прогнозы врачей теперь уже были оптимистичными, и он им доверял. Просто угроза потерять самое дорогое, что имел, постоянный стресс и непривычная бездеятельность, которая сводила с ума, привели к безучастности и очерствению. Особенно учитывая отношения, которые сложились у него в последнее время с женой.
В Швейцарии Елена много плакала в первые дни, но при этом все равно непривычно держалась на расстоянии, будто затаила обиду. Если честно, выяснять, что случилось, у него не было ни малейшего желания. Он и сам предпочитал дистанцию, хоть и делал все возможное, чтобы поддержать ее морально, просто не нарушая границ личного пространства — ее и своего собственного. Во время тревожных часов ожидания, когда Еву увезли в операционную, они вышли на балкон подышать свежим прохладным воздухом, и Лука попытался обнять жену со спины, видя, как напряглись женские плечи. Он почувствовал, как девушка вздрогнула, словно испугавшись или опомнившись, а потом мягко высвободилась и развернулась к нему лицом, скрестив руки на груди в защитной позе. Ее взгляд показался ему странным — вопросительным, вымученным, осуждающим. В этих воспаленных глазах плескалась боль и непонимание, они призывали к ответу. Невольно ощетинившись, мужчина убрал руки в карманы брюк и нахмурился, ожидая нападения.