А здесь: в слишком жаркой постели, удушающей комнате, убивающей реальности.
Сонному мозгу приходится напомнить: амнезия, муж, ребенок. Никаких Адонисов, только йети-лесоруб. Который без пелены испанского винограда и томности вечера совсем не кажется мне героем из сказки. А вчерашний план отдает отчаянием, идиотизмом и головной болью. И вовсе не фантомной. Душераздирающий крик повторяется, и я с ужасом понимаю, что он раздается за стенкой и имеет ко мне прямое отношение.
Потому что это мой сын.
Где-то здесь должен быть мой персональный спасатель от этого пугающего существа. Поворачиваю голову и откидываю одеяло. Ау, йети, где ты? Но мужа нет.
Замечательно. Может, он решит проблему за стеной, а я смогу еще поспать?
Снова утыкаюсь носом в подушку и накидываю на голову одеяло. Этот своеобразный кокон — способ спрятаться от ужасной действительности. Прикрываю глаза, чтобы хоть на пару минуточек продлить то ощущение счастья на берегу солнечной Греции. Момент свободы и идеальности жизни, которого никогда не было — лишь плод моего воображения, но столь искусный, что не поверить в него тяжело.
Прекрасные мужские руки, скользящие по моему телу, тихое урчание не сдерживаемой страсти, горячие, горячие поцелуи…
— Мама, вставай, — раздается хриплое и раздражающее.
Взбешенная, что очередную прекрасную фантазию прервали, откидываю одеяло и упираю взгляд в мужчину на пороге комнаты. Он уже полностью одет и во всеоружии: со всхлипывающим ребенком на руках. Какая я ему, к дьяволу, «мама»?
— Пойдем, покажу тебе, как готовить смесь, — кивает в сторону кухни.
Я крепко стискиваю зубы, чтобы не послать его на всех известных мне языках и сажусь в постели. Убираю с лица налипшие пряди и раздраженно спускаю ноги на пол.
Голова просто раскалывается. Поправляю рубашку, в которой заснула и, не скрывая кислой мины, иду на встречу с неотвратимой реальностью.
— Голова болит? — хмуря свои выдающиеся брови, интересуется муж.
Я просто киваю. Чувствую, стоит открыть рот и поток ничем не сдерживаемого недовольства выльется на него нецензурным потоком. Но я вполне в адекватном состоянии, чтобы понимать, что все эти сцены ни к чему не приведут. Время не отмотается обратно, шов на лбу не исчезнет, ребенок и муж не растворяться в две тысячи двадцатом. Никос не вынесет дверь с ноги, чтобы спасти меня подобно герою.
Никто из моих снов меня не спасет.
— Выпей лекарства, — заботливо предлагает муж-лесоруб.
Я снова киваю. Само собой.
Марсель на руках у Миши недовольно кряхтит и все пытается извернуться и упасть на пол. Неугомонное, громкое существо. При свете дня кажется еще более незнакомым мне, чем вчера. Ни единого проблеска узнавания, боже.