Ведь сначала руки мужчин лежат на наших совместных подлокотниках, позже опускаются под плед.
А в конце оказываются на моих коленях, медленно поглаживая.
– Что вы творите? – практических задыхаюсь от их невинных поглаживаний. Всего пару касаний, чтобы меня бросило в жар. – Не смейте меня касаться!
– Хорошо, - Тимофей кивает, но его пальцы не прекращают обводить коленную чашечку. – Как только ты назовешь реальную причину почему.
– И не дай Бог, Кать, ты начнешь прикрываться мужем.
Не начну. Потому что сама себе пообещала, то буду предельно честнаой. Хотя бы молча, на грани понимания. Разобраться, что меня действительно волнует, что я чувствую к этим мужчинам. Первая любовь это блажь, которая быстро проходит. И сейчас я не чувствую той слепой влюблённости в их образ, нерушимый идеал.
Когда-то они мне казались едва ли не Богами, которые со всем могут разобраться. Но правда ведь в совсем другом, что все мы смертны, все мы ошибаемся. И Тимы тоже.
– Мы ждём, Кать, - Тимур наклоняется ниже, мажет губами по коже, а его ладонь, наоборот, ползёт выше. К краю неприлично короткого платья. – Так что? Почему мы должны перестать?
– Я… Прикосновения.
– Разве ты сейчас боишься? Разве тебя волнует именно то, что мы сделаем что-то без твоего согласия? Ты ведь можешь в любой момент поднять шум, мы ничего не успеем.
Тимур прав. Звучит как змей-искуситель, который знает все мои грязные секреты. Что меня сейчас не бьёт страхом, не спирает дыхание от мысли, что со мной могут что-то сделать.
Народу в самолёте уйма, мы же летим в воскресенье, многие возвращаются домой. Я могу вскочить на ноги, позвать стюардессу. Все заметят странный шум борьбы.
Мне ничего не угрожает, мне нечем крыть это заявление.
– Вас не смущает, что вы оба сейчас меня лапаете? Или привыкли делить всё на двоих?
– Не привыкли, - Тимофей качает головой, на губах мелькает короткая улыбка. – Но мы пришли к негласному соглашению. Нас не смущает, если тебе нормально. Или тебя пугает, что нас двое?
Мотаю головой, прикрывая глаза. Пряди закрывают лицо, не дают разглядеть красноту на щеках. Мне так стыдно, потому что это ведь действительно не волнует. Их двое, я одна.
Это никогда не казалось чем-то запредельным и волнующим. Казалось, что меня просто вырвали из другого мира, где все так живут, на троих. Потому что факт, что мне нравятся оба – не пугал, не заставлял сомневаться в своей адекватности.
Об этом я лгать не могу, не хочу.
Потому что если с кем-то наедине меня бьёт дрожью, то сейчас действительно лихорадит. От мысли, что они двое на меня смотрят, касаются, зажимают между собой.