Я уделяю так много внимания проблеме ассимиляции потому, что это важно с психологической точки зрения. Как сказал Юнг в «Mysterium Coniunctionis»: «Любое обновление, корни которого не уходят глубоко в наилучшую духовную традицию, – эфемерно»[5]. Юнгианский психоаналитик, следовательно, знает или, по крайней мере, должен знать, что в процессе анализа необходимо соотносить персональный опыт анализанда с тем архетипическим измерением, которое стоит за этим опытом, иначе анализ не будет эффективен. Конечный результат такой психологической работы также вбирает в себя много из предшествующего опыта.
Автор книги Откровения именует себя «Иоанном», однако, кто он – доподлинно не известно. Дж. М. Форд в комментариях к Anchor Bible предположила, что речь идет об Иоанне Крестителе – не самая популярная точка зрения, но показательно, как далеко могут зайти некоторые библиоведы[6]. Традиционно считается, что автор – Иоанн Евангелист, один из учеников Христа; ему также приписывают Евангелие от Иоанна и по крайней мере Первое и Второе послания Иоанна. При нашем подходе «традиция» – явление психологии. Она выражает, так сказать, consensus omnium, мнение коллективной психики; следовательно, хотя бы поэтому к ней стоит относиться как к психическому явлению. Вот что говорит нам Юнг об авторстве Откровения:
Для Иоанна — автора «Апокалипсиса» вряд ли можно было бы найти более подходящую кандидатуру, чем сочинитель посланий Иоанна: ведь тот исповедует, что Бог есть свет, и «нет в Нем никакой тьмы»… Отец даровал нам свою великую любовь… Кто рожден Богом, не творит греха… Иоанн проповедует послание любви. Бог сам есть любовь. Совершенная любовь изгоняет страх… Его речь звучит так, будто он познал не только греховное состояние, но и совершенную любовь — в противоположность Павлу, у которого нет недостатка в необходимой саморефлексии… Именно при таких обстоятельствах и возникает бессознательно-противоположная позиция, которая может внезапно прорваться в сознание в виде какого-нибудь откровения. Такое откровение принимает форму более или мeнее субъективного мифа, поскольку оно среди прочего компенсирует односторонность индивидуального сознания[7].
Согласно позиции Юнга, автор посланий Иоанна и автор Апокалипсиса (а возможно, что и Евангелия от Иоанна) – одно лицо; жестокость более поздних видений предстает компенсацией тому, что ранее автор сосредоточил все свое внимание на силах света и добра. Это означает, что на характере видений сказались особенности психики Иоанна. Но Юнг идет еще дальше: