Терроризм – одна из форм проявления психики. Пора признать, что психика непосредственно влияет на происходящее в этом мире.
Корни терроризма – в одержимости, в той ненависти, которая граничит с сумасшествием. Ее порождает и подпитывает архетипическая реальность. Классический тому пример – «Моби Дик» Мэлвилла. Капитан Ахаб, с его доходящей до фанатизма ненавистью к Белому киту, является образцовым террористом.
Те террористы, которые в состоянии связано изложить свою позицию, прибегают к религиозной (архетипической) терминологии. Враг представляется им воплощением Зла (Дьяволом), а сам террорист считает себя героем, действующим от лица добра и справедливости (Бога). В таком случае мы имеем дело с колоссальной ифляцией эго под воздействием архетипических сил, которые на время наделяют индивида необыкновенной энергичностью и целеустремленностью. Чтобы противостоять терроризму, мы должны понимать, с чем имеем дело.
Лучше дать этому явлению другое обозначение. Эти люди не преступники и не сумасшедшие, хотя у них есть общее и с первыми, и со вторыми. Назовем их зилотами. Зилоты одержимы силами трансперсонального, архетипического свойства, которые имеют свое начало в коллективном бессознательном. Их цели надличностны. Любой преступник стремится к личной выгоде, чего нельзя сказать о зилотах. Во имя трансперсональной, общей цели, своего местного «бога» – а они очень «патриотичны», для них крайне важна принадлежность к группе, религиозной, национальной, этнической или какой-либо другой, – они готовы пожертвовать жизнью. Это, безусловно, взгляд нетерпимого к окружающим сумасшедшего, но этот взгляд глубоко религиозен и берет свое начало в сфере архетипов, в коллективном бессознательном. К сожалению, мало кто знает об этом уровне психики. Тем же, кто интересуется подобными вопросами, рекомендую обратиться к трудам К.Г. Юнга[x].
Весьма характерно то, что письмо не было опубликовано. Газеты писали об ужасах произошедшего, сыпали фактами из биографий подозреваемых – без единой попытки понять и объяснить то, что случилось. Губернатор Оклахома-Сити произнес речь в память о погибших, где уверил, что «мы никогда не сможем понять, почему это произошло». По телевидению показали, как Билли Грэм, которого американцы знают как образцового баптиста, после теракта обратился к тем, кто чудом спасся, признаваясь, что он не может понять, почему Бог допускает подобное[xi]. Эдингер взял на себя смелость объяснить всем, что же происходит.
Исторический комментарий к библейскому тексту
Вот начало «Книги Откровения», она же – «Апокалипсис от Иоанна»: «Откровение Иисуса Христа, которое дал Ему Бог, чтобы показать рабам Своим, чему надлежит быть вскоре. И Он показал, послав оное через Ангела Своего рабу Своему Иоанну, который свидетельствовал слово Божие и свидетельство Иисуса Христа и что он видел». (Откр. 1:1) Данное Богом Иисусу, который, в свою очередь, передал его через ангела Иоанну, «Откровение» стало последней книгой канонического Нового Завета, к четвертому веку н.э. ее официальный статус уже установился. Такое положение – быть последней из библейских книг – означало исключительный статус «Откровения», поспорить с ним может разве что первая, «Книга Бытия». И все же христиане всегда относились к «Откровению» с подозрением. Ранние маркиониты не были от него в восторге, для них в нем было слишком много иудейского. Тонкие натуры находили образы «Апокалипсиса» слишком чувственными, а сама мысль о Тысячелетнем царстве разврата казалась им оскорбительной. Иероним, который в четвертом веке перевел Библию на латинский язык, считал, что «Книгу Откровения» следует все же отнести к апокрифическим, а не каноническим текстам, как и Книгу Товита с ее богатой символикой. Многие мыслящие умы также не устраивала традиция считать автора «Апокалипсиса», автора мудреного Евангелия от Иоанна и любимого ученика Иисуса, безграмотного рыбака Иоанна, одним лицом.