А сами господа ещё почивают в своих дворцах, отделанных белым или голубым мрамором, утопающих в зелени тенистых пышных садов с прохладными фонтанами. Сами господа ещё спят, и дворцы единственные во всех Фивах хранят мирную спокойную тишину. Но когда проснутся и они, тогда Ниут окончательно пробудится.
…Над стенами разливается лучистое сияние — это солнечный свет бьёт в позолоченные камни. Сейчас столица, если смотреть на неё сверху, с холмов, окружающих город, похожа на драгоценность, потерянную великаном.
Или, может, одним из богов…
И как воды Нила отражают этот блеск!
Заточённая царевна печально вздохнула.
Доведётся ли ей когда-нибудь вновь увидеть это?.. Полюбоваться со стороны сверканием города фараонов?
Золотые египетские Фивы… Фивы стовратные…
Ровно сто ворот в неприступной стене, ровно сто. И ни одни не откроются перед сестрой фараона…
Пленницей царицы!
Фиванская загадка… Должна же быть в Фивах своя загадка, как во всех уважающих себя городах! И в неё долгое время азартно старались проникнуть все сплетницы и кумушки Уасет — те, что из простонародья. Но тщетно…
Девушка горько усмехнулась. Что, интересно, думают люди? Надо же — недалеко от стены, в самых бедных кварталах, кто-то возвёл дворец, ничем по роскоши не уступающий дворцу фараона. Вокруг него за ажурной оградой разбили сад с фонтанами, сам дворец украсили розоватым и белым мрамором. Окна его выходят в сад и на Нил, за стену — если не считать маленьких подслеповатых окошек в комнатах для прислуги, что открываются во внутренний двор, откуда можно созерцать жалкие домишки бедноты, расположенные через улицу, идущую вдоль городской стены.
Одна из самых тихих и глухих частей Фив…
Только вот окна этого дворца никогда не открывались и были занавешены тяжёлыми шторами. Никто не подъезжал к главному входу, никакие гости не посещали дом. В саду никто никогда не гулял. Только прислуга входила и выходила, закупала вещи и продукты, но о господах упорно молчала.
Как только сплетницы ни пытались проникнуть в тайну этого загадочного дворца, всё напрасно! Никто так и не узнал, кто, зачем и для кого построил его — и кто там живёт…
Постепенно все свыклись с этим и стали принимать как должное.
И никто не поможет.
— Госпожа, прошу тебя… Уже могут увидеть…
Девушка вздохнула.
— Уже ухожу…
Задержавшись на балконе, она бросила в последний раз взгляд на небо.
— Как только придёт Мена, немедленно проведи его ко мне.
— Слушаюсь…
Рабыня поклонилась.
* * *
— Посторонись! Куда прёшь, деревенщина!..
Раззолоченная колесница, блистая золотом и каменьями, промчалась дальше, по направлению к рыночной площади — мимо пожилого крестьянина на облезлом осле. Животное устало вздохнуло и повело ухом, и мужчина ласково потрепал ослика по холке.