В глазах пацанов, это действительно были несметные богатства. В итоге возникла очередная ссора, разделившая мальчишек на два враждебных лагеря. Одна часть хотела бросить все ранее найденное и унести все содержимое сундука пусть даже на руках, а другая убеждала первую, что имея такое богатство, «на хрен не нужна эта усадьба, с ее опостылевшей рыбой, и долбанутыми на всю голову Длинным и Лехой, строившим из себя не пойми кого».
— Да с такими вещами нас в любую ватагу возьмут. И на хрен бы за кого-тог там впахивать? А то и в любую деревню продать можно, а после год жить припеваючи!
В результате очередной драки победу одержали те, кто ратовал за уход из усадьбы и продажу вещей на сторону. Все же, они были постарше и несколько посильнее. Причем не просто вышли победителями, а еще и выгнали из сожжённой деревни тех, кто был с ними не согласен. А вдогонку видимо из вредности еще и утопили лежащее на берегу добро, собранное по сгоревшим дворам, и пробили днище у оставшейся лодки.
Все это было разумеется очень неприятно, но в принципе не смертельно. К тому же Длинный прекрасно осознавал, что по большому счету во всем этом виноват он сам. Вместо того, чтобы пойти самому он отправил туда пацанов. А старшего выбрал, не подумав о том, что Леха фактически не имеет собственного авторитета, и держится только за его счет. То, что часть пацанов решили отказаться от жизни в его усадьбе, его совсем не огорчило, некоторые из них и раньше мутили воду вспоминая о беспризорной вольнице. В конце концов каждый сам выбирает свою дорогу. Ну не захотели идти по ней вместе с ним, ну и ладно. К тому же он был больше чем уверен, что уже через неделю, а то и раньше, как минимум двое из отколовшихся троих вернутся и будут проситься назад. И тогда уже нужно будет думать принимать их или нет. И Длинный больше склонялся к отказу.
Жизнь между тем продолжалась. Просмоленные лодки были спущены на воду и оказались вполне нормальными, хотя и несколько тяжеловатыми для пацанов суденышками. Пришлось вместо пары гребцов, городить дополнительные уключины и сажать на весла четверых. А одна из лодок имела основание под мачту и сложенные в рундуке снасти. Изрядно подгнившие, но зато по ним, взяв их в качестве образца, вполне можно было изготовить и другие. Правда отсутствовал сам парус, но и это было поправимым. Зато закинутая на первую же ночь починенная сеть дала такой улов, что обеспечила коммуну рыбой минимум на неделю. И после некоторых размышлений было решено, часть продать. Тем более, что рыба хоть и не давала умереть с голоду, но обрыдла на столько, что даже смотреть на нее порой не было сил. Зато продав, ее можно было обзавестись чем-то иным, например той же картошкой или хлебом.