– У моего брата мало времени и я готова на все, чтобы вернуться к нему, чтобы попытаться его спасти и если для этого мне нужно…
Дрожащий голос, отчаяние. Горячая, готовая девочка в моих руках и злость. Лютая. Дикая. Потому что понимаю, что меняюсь местами с шакалом. Потому что с ее стороны – это жертва.
А я так не хочу.
Сказ был древний про дракона и воина. В детстве мать рассказывала. Помню как сейчас, как лежал в нашей каморке и светильника свет на стене запомнил, косой, потому что скол был и свет преломлялся, и руки матери в волосах помню, и голос тихий, успокаивающий:
– Страшная напасть в старый город пришла. И тысячи тысяч воинов шли на гору, чтобы победить дракона, ни один не возвращался. Лучшие уходили, Тургун. Самые отчаянные. Не ведающие страха. Все пали как один. Дракон был бессмертным и правил столетия, пока однажды героев больше не осталось и вызвался против зверя один хилый юнец.
Внутри все бушует, откликается и я выпаливаю с обидой:
– Слабаков бьют, мам, над ними смеются и спускают с лестницы в поганой школе.
Говорю зло, а у самого щека печет и глаз с фингалом заплыл. Избил я одного языкастого, который ублюдком обозвал. Безотцовщиной.
А затем его друзья впятером на одного пошли. Пришлось ребрами посчитать ступеньки пролета. Их было сорок две. Длинная лестница попалась.
– Болит щека? Я еще масла принесу, помажу.
Ловлю мать за руку.
– Не нужно. Ты лучше сказ дорасскажи.
Мать улыбается грустно и продолжает:
– Победил тот юный воин дракона. Оказалось, что тот не был бессмертен. Каждый воин побеждал, но увидев несметные сокровища, сам превращался в алчного и жадного зверя…
– То есть мне не стоило тому придурку челюсть выбивать? – спрашиваю с обидой.
– Нет, я всего лишь говорю, что иногда высшая цель меркнет. И грань между героем и чудовищем стирается…
– Твою а… пора спустить пар…
Цежу слова, фиксируя, как машина проезжает через пункт таможенного досмотра и останавливается в частном секторе аэропорта с белоснежным джетом.
Выхожу из автомобиля и поднимаюсь по лестницам, не обращаю внимания на радушную стюардессу, занимаю свое место, прислушиваюсь к реву турбинных двигателей.
Раздражение никуда не уходит. Самолет вскоре взмывает в небеса, стремительно набирая высоту. Я впервые за долгое время просто смотрю в иллюминатор, рассматриваю облака и удаляющиеся крыши домов.
– Напитки, закуски, что-нибудь еще? – грудной голос почти над ухом заставляет оторваться от разглядывания удаляющегося пейзажа и сфокусировать взгляд на девахе, которая сейчас, видимо, предлагает мне значительно больше в коротком словосочетании “что-нибудь еще”.