Участковый пожал плечами и посмотрел на старшего.
— Поехали, — скомандовал Векслер.
Уборщицу и ее каморку нашли сразу.
— Как вы тут живете? — огляделся майор.
— Да как все, — отвечала, сидя на застеленном старой шинелью топчане, еще не старая женщина с тяжелым лицом.
Комната представляла собой подлестничную клетушку, огороженную фанерной стенкой с завешенным брезентом дверным проемом. Из мебели, помимо лежака, тут помещался небольшой столик, табурет и комод, служивший, видимо, подставкой для всякой рухляди. Свободного пространства, кроме крохотного пятачка перед ногами сидевшего на табурете майора, здесь больше не было.
— Так вы же учитель? — от двери спросил Туманов.
— Техничке хотя бы угол положен. Что я сниму на учительскую зарплату? — она горестно вздохнула. — От дома только куча мергеля осталась. Родни никого, последний прибыток — и тот вы забрали, — закончила она, прямо посмотрев на капитана.
— Скажите спасибо, что мы вас нашли раньше, чем ваши бывшие коллеги, — с нажимом сказал Векслер.
Она закручинилась.
— Да кому я нужна, ничего же не знаю. Эх... Дурные девки... В какую халепу влезли и всех за собой потянули за мизерный гешефт...
— Расскажите, как работала ваша смена? — заметив утвердительный жест старшего, спросил капитан.
Она неопределенно пожала плечами.
— Приходила к шести вечера. Торговали до начала первого. Позже нет смысла, пассажиры спят. Беляши и чебуреки только у нас с Ганей. Ганя продавала самогон. Остальные стояли с пирожками, но то они сами готовили и нам были для блезиру. Если два поезда сразу — то она отдавала дежурную корзину под отчет кому-то.
— Фамилия? — уточнил он.
— Чья?
— Ганина!
— Так Криндычева! — удивилась собеседница.
— Я понял.
— Вы вроде говорили, что Юрий Шилин тоже работал с вами? — спросил стоящий рядом с капитаном Дробот.
— Шоб я еще сказала, так то, где вы читали... Я просто вслух подумала! — оскорбилась она. — Работал! Гаденыш шестерил у Гани с Улькой. Когда-никогда той шлепер махорку, папиросы приносил краденые, чтоб мы продали. Работничек хренов.
— Кто доставлял беляши и чебуреки?
— Братики...
Милиционеры переглянулись.
— Какие еще братики? — спросил участковый.
— А я знаю?! Два брата. Один постарше — лет тридцать или больше, раз в темноте его чуть рассмотрела. Второй — около того, раза три всего видела и тоже только вечером... — Она помолчала и добавила: — И тем вечером тоже.
— Как они выглядели, на чем привозили продукты, откуда везли и сколько?
— Да обычно выглядели... Парни как парни. Откуда везли, не знаю. Только девки ходили за корзинами за вокзал куда-то. Обе их боялись до мокрого исподнего.