С каждой минутой их становилось все больше и больше.
Одна за другой они вскрикивали, глядя на небо, а затем начинали кричать, выть, рыдать… и в конце концов затянули какую-то унылую непередаваемую песню, от звуков которой у меня просто свело внутренности.
Мужчины тоже выходили из домов и выглядели бледными и потерянными.
Каждый из них смотрел на небо и просто менялся на глазах.
Поэтому и я запрокинула голову, пытаясь понять, что происходит, и ощущая, как кровь отливает от лица, оставляя в сердце ужас и немую пустоту…
…в Северном сиянии яркой полосой горел красный след…
****************************** – Вы не можете отдать Иниру!
– Ты все видела своими глазами, Алула. Духи призывают ее, чтобы исполнить свой долг.
Я пыталась прорваться к подруге и понимала, что мне просто не дают этого сделать!
Шесть лет я жила среди инуитов и ни дня не чувствовала себя здесь лишней или чужой, и вот настал день, когда впервые провели черту, давая мне понять, чтобы в этот раз я не мешалась. И не лезла.
Потому что не понимала и не принимала того, что они собирались сделать.
– Это просто безумие!
Меня начинало трясти от ужаса и того, что я видела в глазах каждой из женщин, которые теперь были в юрте повитухи, что едва вмещала в себя всех желающих попрощаться с дочерью шамана, которую в ночь должны были отвезти на смерть.
Они были непреклонны.
И были готовы отпустить ее, потому что так было принято у них.
А еще я видела то, что больше никто не пытался скрывать, – осуждение.
На меня смотрели, обвиняя в том, что случилось с лучшей подругой.
Потому что я видела Туунбака и осталась живой.
И накликала этим беду на инуитов.
Разве не об этом говорил сам Туунбак этой ночью?..
– Позвольте мне увидеть подругу! – я кинулась к повитухе, хватая ее за холодные морщинистые руки, и видела в ее глазах смирение и теплоту.
Никто не собирался бороться за девушку и идти против демона.
– Не береди ее душу еще сильнее, дочка. Инире и без того тяжело… Дай ей проститься с этим миром и исполнить долг, ради которого она была рождена.
Нет, меня никто не слышал!
Никто даже не хотел понять того, что мы могли бы встать на защиту Иниры.
Все вместе!
Плечом к плечу!
В последнем порыве сделать хоть что-нибудь я кинулась в дом Иниры – туда, где был Ата, окруженный молчаливыми расстроенными мужчинами.
Они не пытались преградить мне дорогу, но и не выходили, когда я с порога подлетела к нему, заглядывая в потухшие глаза и с огромной болью видя, как он постарел и осунулся буквально за пару часов, потому что эта ночь высасывала из него всю жизнь.